Православная космография:

XIV. Луковичная Вселенная

Кроме того, «в начале сотворил Бог небо» (Бт. 1¶1), а на следующий день дополнительно «создал Бог твердь… и назвал… небом» (1¶¶7–8).

Как показано, последовательно все места Библии нельзя объяснить одним значением слова «רָקִיעַ», но кто запрещает умножать сущности? Современные христиане верят в то, что Библия описывает сразу 3 неба и слову «רָקִיעַ» придают выгодный им смысл, в разных местах Писания разный:

«По существу, есть три специфических употребления слова в Писании. Есть атмосферические небеса (Иеремия 4¶25), звёздные небеса (космическое пространство), где находятся космические тела (Исаия 13¶10) и небо как обиталище Бога (Евреям 9¶24). Как требует контекст, так „твердь“ может быть использована в связи с чем угодно. Птицы, говорят, летают „по тверди небесной“ (атмосферические небеса, Бытие 1¶20). Солнце, Луна и звёзды помещены „на тверди небесной“ (космические небеса, Бытие 1¶17). А псалмопевец говорит о божьей „святыне“ как о находящейся „на тверди силы Его“ (Псалом 150¶1)» (Apologetics Press).

Размножать небеса у православных и разрешается и запрещается. Говоря о пифагорейцах, Амвросий Медиоланский замечает:

«Давид… вводит „небеса небес“ в хор славословящих Бога. В подражание ему философы вводят наряду с солнцем и луной гармоничное движение пяти созвездий, по отношению к сферам или, лучше сказать, округлым телам которых они заявляют, будто все тела объединены. Утверждают, будто тела эти, вместе связанные, …сцепленные друг с другом проносятся в противоположном, чем у остальных вещей, направлении. Толчками да движениями этих сфер производится тон сладчайший, проистекающий от виртуозного мастерства и восхитительной модуляции по причине, что воздух, раздробленный искуснейшим движением выстраивается в гармоничную и певучую форму высоких и низких нот так, что сладостию звучания превосходит всякое прочее музыкальное произведение» (т. 2, 2¶4).

Разумеется, что он и сам верит в «сферы звёзд, похоже, покрывающие и озаряющие неисчислимыми огнями твердь небес» (т. 4, 6¶5). Иоанн Дамаскин говорит подобное про «то небо, которое языческие мудрецы, присвоив себе учение Моисея, называют беззвездным шаром» (6¶2):

«Говорят, что небо имеет семь поясов, один выше другого, что оно представляет собою легкое вещество, наподобие дыма, и что в каждом поясе находится одна из планет, ибо обыкновенно признается семь планет: Солнце, Луна, Юпитер, Меркурий, Марс, Венера и Сатурн…

[Интересно привести антипифагорейский выпад Василия Великого на тему «тех семи кругов, по которым… вращаются семь звезд, и которые, как говорят, приноровлены друг к другу на подобие кадей, одна в другую вложенных, и двигаясь противоположно вселенной, по причине рассекаемого ими эфира, издают какой-то благозвучный и гармонический голос, который превосходит всякую приятность сладкопения… Обличать ухищренность и гнилость таких рассуждений, когда это ясно показывает каждому собственный его слух, не дело человека, который умеет беречь время и предполагает слушателей людьми разумными» (3¶9). Любопытно даже не только противоречие, доходящее до оскорбления, с Иоанном Дамаскином; не только то, что, выходит, «гнилость таких рассуждений» позаимствовали «языческие мудрецы, присвоив себе учение Моисея»; любопытна апелляция к сенсуализму — весьма странная для верующего в невидимого, неслышного, неосязаемого Бога. — К.Г.]

Небом неба называется первое небо, находящееся над твердию. Таким образом получается два неба, так как и твердь Бог назвал небом (Быт 1, 8). Священное Писание и воздух обыкновенно называет небом, так как он видим вверху, ибо Писание говорит: благословите вся птицы небесные (Дан. 3, 80), разумея при этом птиц воздушных, ибо путем для птиц служит воздух, а не небо. Так получаются три неба, о которых говорил Божественный Апостол (2Кор. 12, 2). А если бы кто захотел и семь поясов принимать за семь небес, то он нисколько бы не погрешил (вот! — К.Г.). И на еврейском языке небо обычно называется во множественном числе — небесами. Поэтому Священное Писание, имея в виду сказать о небе неба, говорит: небеса небес (Пс. 148, 4), что означает небо неба, т.е. небо над твердию. И в словах: вода, яже превыше небес, небеса означают или воздух и твердь, или семь поясов тверди, или одну твердь, которая на еврейском языке обыкновенно называется во множественном числе небесами» (6¶¶5–8),

— итак, во всех трёх предположениях отец Церкви таки признаёт наличие твёрдой крышки над Землёй, ибо «воздух… носился над водами от верхнего края небесного тела до водных потоков на земле» (Ин.-Экз. 1¶21). Теорию 7-поясной тверди подтверждает Августин, характеризуя Сатурн как «звезду, вращающуюся около высшего неба» (2О Быт. 5¶3), т.е., помимо «высших небес» (т. 4, 29¶1) есть ещё и низшие. В 11-м «Oгласительном поучении», §11, Кирилл Иерусалимский описывает 3-частность небес так, что здесь не может идти речи ни об атмосфере Vа, ни о космическом пространстве Vб, ибо по воздуху и по космическому вакууму ступать и ходить невозможно.

«Как же, скажешь, некоторые утверждают, что создано много небес? Они учат так не из божественнаго Писания, но по собственным соображениям. Блаженный Моисей ничему больше этого не учит нас… Кто же, после такого… может согласиться с теми, которые говорят решительно от своего ума, и осмеливаются, вопреки божественному Писанию, утверждать, будто много небес? Но вот, скажут, блаженный Давид, возсылая хвалу Богу, сказал: хвалите Его небеса небес (Псал. 148:4). Не смущайся, возлюбленный, и не подумай, будто святое Писание в чем-нибудь противоречит себе; но познай истину сказаннаго и, тщательно сохраняя учение его, загради слух от говорящих противное ему» (Бес. на Бт. 4¶3), ибо «словами: „небеса небес“ пророк не означает здесь множества их, но выражает одно и то же небо небес» (Бес. на Пс. 148§1¶2).

Православный святой призывает заградить слух от Нового завета, в к-ром есть упоминание «третьего неба», да притом ещё и отрицать, что Писание противоречит само себе! Дополнительно придётся заградить слух от манифеста Василия Великого, в к-ром

«мы столько далеки от мысли не верить второму небу, что взыскуем и третьего неба, видеть которое удостоен был блаженный Павел (2Кор. 12, 2). Псалом же, наименовывая небеса небес (Пс. 148, 4), подал мне мысль и о большем числе небес» (3¶6).

Но и в этих выпадах Иоанн Златауст остаётся неверным себе. Прежде всего, в своих сочинениях святитель по всякому склоняет словосочетание «своды небесные» именно во множественном числе. Иоанн обмолвился также о существовании второго неба (Бес. на Ин. 5¶1), «высочайших сводов» (Сл. о священстве 7), пару раз упоминает «небо и небо небес» (Бес. о Павле 1, Бес. на Рим. 16), что не говорит в пользу их отождествления. В «Бес. о наслаждении будущими благами» нашлось место и «самым верхним кругам небесным». Заграждать ли слух от вымыслов Иоанна Златоуста?

Разительней всего он себе противоречит, когда признаёт существование «выше не только трех, но и всех небес»:

если «какой пламень, обнявши поверхность всей земли и поднявшись вверх, прошел со всех сторон небесный свод и, пробежав сквозь лежащий выше его воздух, — воздух ли это, или что другое, — наполнил огнем средину между двумя небесами, и здесь не остановил своего течения, но, вдруг устремившись, поднялся до третьяга неба и сделал все одним огнищем, которого широта равняется пространству всей земли, а высота — разстоянию третьяго неба от нас» (О душевном сокрушении 2§2),

то, конечно же, Иоанн поддерживает теорию луковичной Вселенной.

Попробуем собрать по кусочкам космологию Иоанна Златауста. «Выше воздуха» святитель помещает эфир (О жизни по Богу 3, Собес. на Пс. 38¶7, 1), а «выше видимого неба» (ледяного VIII) есть «то небо, которое выше этого», представляющее собою «бесконечную высоту», наполненную светом и ангелами (Бес. на Рим. 14§10¶2, О священстве 7). У православного сразу соблазн отождествить эту «бесконечную высоту» с космическим пространством Vб, однако света и ангелов там не больше, чем возле Земли. Между тем, ближе всего к небесной тверди V сидят рядовые ангелы, выше их — архангелы, а ещё выше — херувимы (Похвала Юлиану, ср. Кир. Иер. Огл. поуч. 11§11). «Минуя небо небес и высшие силы», можно достичь «самого престола Царя» Vв (Бес. на Бт. 19§2¶2), к-рый находится не только «выше неба, и „неба небеси“» (Бес. на 2Кор. 20§3), но и «выше херувимов» (Бес. на вознесение Христа 2¶1), ибо «выше самого неба и превыше неба… Христос сидит одесную Бога» (Бес. о статуях 11§4). Итого у Иоанна Златоуста Вселенная разделена на области: «от ада до земли», «от земли до неба», «от неба до неба горнего», а от последнего — «до ангелов, до архангелов, до вышних сил, до самого престола царского» (Бес. на вознесение господа 3¶1, Бес. о покаянии 3§1¶2).

Рассмотрим теперь небо неба. «Иное ли что отличное от неба, сотворенного в начале, эта твердь, которая и сама называется небом, и точно ли два неба?» — вопрошает Василий Великий и отвечает за всех церковников:

«Мы говорим, что, поелику передано нам и другое имя и особенное назначение второго неба, то оно отлично от сотворенного в начале, имеет естество более плотное» (3¶8, ср. Амвр. т. 2, 4¶1).

Насчёт менее плотного 2-го неба блаж. Августин делает предположения, будто «существует слой чистейшего и совершенно спокойного воздуха, где, как говорят, не могут летать птицы», «ибо тела птиц носит на себе имеющаяся в воздухе влага, в которой птицы при полете удерживаются на крыльях так же, как рыбы держатся на своего рода крыльях при плавании». Только нижний, атмосферный воздух Vа «поглощает поднимающиеся с моря и земли испарения и становится плотным настолько, что выдерживает (тяжесть) птиц», в противоположность ему «верхний воздух… не опущен» (3О Быт. 6). Стоит ли говорить, что ближний космос Vб, содержащий небесные светила, никаким чистейшим воздухом не заполнен? Под тонким воздухом Августин ни в коем случае не подразумевает пресловутую «тёмную материю», поскольку тогда бы вышло, словно и человеческие тела напичканы ею, ибо так Августин объясняет способность слышать звуки (5).

Итак, теория, будто безвоздушное 2-е небо Vб начинается сразу за воздушной атмосферой Земли Vа не признаётся Августином.

«Можно ли представить какое либо место, где не было бы воздуха?» (О Рае 9¶13)

— опровергает Ефрем Сирин существование (космического) вакуума. Однако, с тем, что воздух нигде не кончается, согласятся далеко не все отцы Церкви:

«Рассмотри, — призывает Григорий Богослов, — и то, что далее воздуха. Ибо не соглашусь предоставить воздуху такую область, какая ему приписывается» (О богословии 2¶27) Августином и Ефремом.

Вслед за Гомером Иоанн Златауст помещает Солнце в «области эфира» (На св. пятницу), «который называют спокойным и который простирается выше звезд, между воздухом и небом» (На Ис. 40¶33).

Что же касается неба неба неба, то святые никак не могут договориться, на каком небесном светиле оно находится. Отец Церкви Иустин Мученик проповедует о Боге, что «в солнце Он назначил жилище свое, и Он, как жених, выходящий из чертога своего, будет радоваться, подобно исполину, идя в путь» (Апологии 1¶40). Именно Солнце Иустин называет вышними небесами (Разговор с Трифоном-евреем 64¶2), по поводу чего с ним могли бы поспорить Иоанн Златауст и Августин Аврелий.

Но вот заканчивается 1-й век христианства, и Бог, по свидетельству ненадолго умершего св. Саввы, уже начал переселяться с Солнца подальше от Земли:

«„Когда, четыре дня тому назадъ, вы нашли меня мертвымъ въ моей потрясенной келiи, ангелы уже унесли меня и восхитили на небо; мнѣ казалось, что Солнце и Луна находятся у меня подъ ногами, равно какъ звѣзды и облака. И дверью, пресвѣтлѣе дня, я былъ введенъ въ обитель, преисполненную неизрѣченнаго света, дивную пространствомъ и полъ которой сверкалъ золотомъ и серебромъ. Она была переполнена такимъ множествомъ людей обоего пола, что ни вдоль, ни поперегъ взоры не могли проникнуть сонмище это. Ангелы, предшествовавшiе мнѣ, пролагали путь среди густой толпы и пришли мы къ одному мѣсту, которое видѣли мы уже издали и надъ которымъ носилось облако, лучезарнѣе всякаго свѣта. Нельзя было различить въ немъ ни Солнца, ни Луны, ни звѣздъ; оно сверкало собственнымъ свѣтомъ сильнѣе, чѣмъ всѣ звѣзды и изъ облака исходилъ гласъ, подобный шуму водъ многихъ… И послышался голосъ: „Да возвратится онъ на Землю, ибо необходимъ онъ Церкви нашей.“ Итакъ, оставивъ товарищей моихъ, рыдая отправился я назадъ, сказалъ святой, — и вышелъ тою-же дверью, которою и пришелъ.“ Григорий Турский, приводящий рассказ об этом путешествии, прибавляет: „Клянусь Всемогущимъ, что все, разсказанное мною, я слышалъ изъ собственныхъ устъ святаго.“» (Фламмарион Жители небесных миров 3.)

Прошла тысяча лет, и Бог к моменту появления адвентистов 7-го дня уже успел долететь до других звёзд.

«На… „небе“ и находится область, где расположен престол Божий и рай — своеобразный центр Вселенной, ее столица. Где же искать эту столицу? На какой планете, в каком созвездии или туманности расположен центр Вселенной? Пророку Лаодикийского периода церкви Елене Уайт была оказана честь, подобная чести апостола Павла, побывать в видении в этой столице. Больше того, Елена имела встречу с давно вознесшимся от земли Енохом. Она заключает, что престол Божий находится в созвездии Ориона:

„Атмосфера разделилась и свернулась как свиток. (И как можно узреть такие изменения в прозрачном воздухе? — К.Г.) Тогда нашему взору открылось чудесное созвездие Орион, откуда исходил голос Божий. Отсюда же в свое время сойдет на землю и святой город“.

Святой город — столица Вселенной или Новый Иерусалим — впоследствии, после тысячелетнего пребывания искупленных на небе, спустится на землю, которая удостоится этой чести, как победительница. Нет точных данных астрономии, насколько удалено от нас созвездие Ориона. Однако мы знаем расстояние до других созвездий, по которым можем определить или представить себе расстояние до Ориона…

Согласно учебника Астрономии Б.А. Воронцова-Вельяминова стр. 122, „В созвездии Ориона, хорошо видима уже в сильный бинокль“ так называемая „диффузорная туманность“, состоящая из сильно светящегося воздуха (газа), который получает свет под воздействием света звезд этой системы. Елена Уайт так же видела сильный свет, который исходил из созвездия Орион и привлекал к себе особенное внимание. Это еще одно доказательство (гениально! — К.Г.) того, что здесь находится трон Великого Творца… Можно без сомнения предполагать, что здесь помещен престол Вечного Творца всей необъятной Вселенной, всех миров, „Господь на небесах поставил престол Свой и царство Его всем обладает“ (Пс. 102:19) и Он покрыл эту часть неба неописуемой славой, облаками и светом» (Юнак).

Насчёт Ориона сектанты переборщили, ибо различение Vаб и Vг плохо вмещает в себя библейские представления из Мф. 5¶¶34–35. Если «небо — престол Мой, и земля — подножие ног Моих» (Ис. 66¶1, Дея. 7¶49), то выходит, будто от Ориона до Земли через мировое пространство протянулась чудовищная нога божества, чтобы хоть как-нибудь достать до своего подножья. Замени Орион какой-нибудь другой местностью, и всё равно получится аналогичный этому бред. Поэтому «רָקִיעַ» — это никакой не космос Vб, а твёрдая крышка V над Землёй, с которой свешиваются на Землю громадные ноги. Ни с космического пространства, ни откуда-либо ещё им свешиваться не возможно, только с твёрдого свода. К тому же, слова о том, что «престол его, как солнце, предо Мною» (Пс. 88¶37) говорят, что Бог находится скорее возле Солнца, а не Орионовых звёзд, так, чтобы быть неподалёку от престола Давидова на Земле.

То, что Бог живёт не где-нибудь, а неподалёку от облаков, подтверждает Иов в 35¶¶5–6. Эти слова говорят о том, что Vг находится там же, где находятся облака, т.е., в Vа, и если бы Иов сумел навредить облакам, он смог бы добраться и до Бога. А всё потому, что облака витают вплотную к твердому своду, на котором расселся Боженька. К тому же, если бы жилище Бога находилось за пределами земной атмосферы Vа и космического пространства Vб, мы не могли бы слышать «треск шатра Его» (Ив. 36¶29) — очередное доказательство тому, что шатёр этот стоит на твёрдом своде, если не сам есть он.

Далее, против разграничения Vаб и Vг свидетельствует следующее. Пророк Михей «видел Господа, сидящего на престоле Своем, и все воинство небесное стояло при Нем, по правую и по левую руку Его» (3Цр. 22¶19, 2Пр. 18¶18), откуда следует, что престол Бога там же, где и «все воинство небесное». Это «воинство небесное» находится не очень далеко от Земли, ведь его можно увидеть (Вт. 4¶19, 17¶3), до него можно дотянуться из земли длинным-длинным рогом (Дн. 8¶¶8–10). Сопоставляя Ис. 34¶4 с Отк. 6¶¶13–14, можно заключить, что «воинство небесное» — это звёзды, которые находятся «на тверди небесной», ведь тот, кто находится «пред солнцем и луною», находится одновременно «и пред всем воинством небесным» (Иер. 8¶2). Т.е., Бог находится там же, где и звёзды, — «на тверди небесной». Но Vг не тождественно Vб, а просто речь идёт о твёрдом своде над Землёй, усеянном «воинством небесным», а на своде восседает Бог.

«Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему» (Ис. 14¶¶13–14)

— можно через указанное толкование (о 3-х небесах) придти к тому, что престол Бога Vг, звёздный космос Vб и облачная атмосфера Vа — это одно и то же. На самом деле, речь идёт о твёрдом своде над Землёй, усянном звёздами, при к-ром клубятся облака. Престол Бога (и других богов) находится именно там, и достичь его можно из северных для семитов гор (Кавказа?) или из искусственно возведенной башни.

К тому же, сложно предположить, чтобы Иоанн Богослов исполнил требование: «Взойди сюда» (Отк. 4¶1) — т.е., туда, где «престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий» (Отк. 4¶2), если бы бедному апостолу пришлось восходить пешком на высоту сотен световых лет, отделяющих его от созвездия Ориона! Та же история, когда допустим, что Иоанн поднимался до безвоздушного пространства Vб. Иное дело, если бы апостола пригласили на твёрдый свод через дверь в нём (Отк. 4¶1) — это уже можно себе представить. Разумеется, что сказанное касается не только адвентистов, но и всех прочих христиан, поселяющих Бога слишком далеко от Земли. «Бог, Творец солнца и воздуха, ужели далеко находится от мира?» (Огл. поуч. 18§4), — вопрошает Кирилл Иерусалимский.

В споре с протестантами пришлось обратиться к Библии, однако если уж им настолько охота пообщаться с Енохом, пусть у него читают, как небо, до к-рого доходят молнии, ограждено стеной «из кристалловых камней». Любознательному читателю было бы интересно ознакомиться с множественностью небес по апокрифической литературе — своеобразному мостику, через к-рый в Библию попала из древнегреческой философии теория луковичной Вселенной. Однако я ориентируюсь не на любознательного, а на верующего читателя, ради к-рого приходится оставлять лишь то, что обладает полемической силой.