Научно-информационный журнал

ЭКОЛОГИЯ И ЖИЗНЬ • 9(70)'2007

Общество и наука: истоки неприятия

А.В. Марков

доктор биологических наук,

старший научный сотрудник Палеонтологического института РАН

markov_a@inbox.ru

 

В последнее время все больше ученых с горечью признают, что пропасть между прогрессом на­уки и отсталостью общественного сознания, прозябающего в плену невежества и предрассудков, расширяется день ото дня. Не секрет, что современ­ная научная картина мира слишком сложна для мас­сового сознания. Сегодня никто не может вместить все знания, добытые наукой. Но это не единствен­ная причина живучести предрассудков, суеверий и лженаучных идей в современном обществе. Не ме­нее важно и несоответствие многих выводов совре­менной науки врожденным свойствам и наклоннос­тям человеческой психики и устоявшимся стереоти­пам общественного сознания.

Недавно опубликованные в журнале «Science» результаты исследований сотрудников психологи­ческого факультета Йельского университета (США)* свидетельствуют о психологическом фено­мене интуитивного отторжения научных знаний массовым сознанием, который получил название «сопротивление науке». Авторы выявили связь меж­ду психологией маленьких детей и неприятием на­учных теорий взрослыми людьми. В частности, по их мнению, свойственная детям «неупорядочен­ная телеология» — стремление приписывать каждо­му предмету цель, ради которой он был кем-то и ког­да-то создан, — может быть одной из причин удиви­тельной живучести креационизма. По результатам опросов, 42% взрослых американцев убеждены, что люди и животные существуют в нынешнем виде с «начала времен». Но и среди тех, кто признает эво­люцию и естественный отбор, лишь немногие зна­ют, что это такое (обычно полагают, что эволюция — загадочный закон природы, в силу которого дети лучше приспособлены к среде обитания, чем роди­тели). Впрочем, «сопротивление науке» проявляется не только в восприятии эволюции: множество лю­дей верят в чудеса, неподтвержденные медицинские практики, привидения, астрологию и т. д.

Казалось бы, ну и пусть себе верят — лишь бы не «чудили» на практике. В конце концов, благодаря научному прогрессу большинство населения развитых стран сегодня может жить припеваючи, вообще ничего не зная об окружающем мире. Увы, в совре­менном обществе именно от невежественных масс зависит в итоге государственная политика и в таких наукоемких областях, как нынешние исследования изменений климата, нано- и биотехнологии и т. д.

«Сопротивление науке» в той или иной мере при­суще всем народам и культурам и проистекает, по мнению авторов, из двух базовых особенностей детской психики. Первая связана с тем, что дети знают «изначально», вторая — с тем, как они усваи­вают новые знания.

Наука противоречит изначальным представлени­ям детей об устройстве мира. Даже годовалый младе­нец — отнюдь не «чистый лист», он обладает своим пониманием физического мира и человеческих от­ношений. Малышам прекрасно известно, что мате­риальные объекты обладают плотностью, устойчи­востью во времени (продолжают существовать, даже если их не видно), без поддержки падают и т. д. Они понимают также, что поступки окружающих людей осмысленны и целенаправленны, а их эмоции отра­жают отношение к разным ситуациям. Эти исход­ные представления служат необходимой основой для дальнейшего обучения, но они же порой и серь­езно затрудняют восприятие научных идей.

Например, детская убежденность в том, что без опоры предметы падают, мешает поверить в шаро­образность Земли (ведь тогда все люди и предметы «на той стороне» попадали бы вниз). Современная научная концепция полностью воспринимается ре­бенком обычно лишь в возрасте 8—9 лет, а до этого в нее вносятся те или иные коррективы. Например, ребенок может верить, что Земля шарообразная, но при этом считать, что люди живут только в «верх­нем» полушарии, а снизу не живут, потому что сва­ливаются.

Некоторые детские предрассудки оказываются настолько стойкими, что даже школьное образова­ние не позволяет их преодолеть. Например, многие студенты американских колледжей убеждены, что шарик, выкатившийся из кривой трубки, будет дви­гаться по искривленной траектории.

Что касается массового (на уровне общественного сознания) неприятия теории эволюции и некоторых других достижений биологии, то основная причина этого кроется в другой особенности детской психи­ки – присущей малышам склонности видеть во всем, что их окружает, результат чьей-то целена­правленной деятельности. Этот любопытный фено­мен, получивший название «неупорядоченной теле­ологии», с недавних пор стал предметом присталь­ного внимания психологов.

Удивляться не приходится, ведь человеческий мозг изначально развивался именно как приспособ­ление для решения практических задач, целеполагания и придумывания путей достижения цели. Самые насущные задачи для высших приматов (и людей в том числе) всегда были связаны с общественными отношениями, например, с борьбой за положение в общественной иерархии. Для решения этих задач необходимой оказывалась прежде всего способность понять мотивы поступков своих соплеменников, ос­нованная на рефлексии, на суждении о других «по себе». Немудрено, что такое понимание распростра­няется на весь окружающий мир, и ребенок или ди­карь, услышав гром, решают, что звук произведен кем-то и для чего-то.

Так, специальное исследование подтвердило твердую убежденность четырехлетних детей в том, что все на свете существует «для чего-то» (львы - чтобы смотреть на них в зоопарке, тучи — чтобы шел дождь), подтвердило их приверженность креацио­низму (все создано с какой-то целью). Эти интуи­тивные представления мешают им, взрослея, вос­принимать идею эволюции, как изначальные наив­ные представления об устройстве мира мешают сми­риться с шарообразностью Земли.

Другое интуитивное представление, свойственное детям, — дуализм, или идея о двойственной природе мира, о различии между материальным и духовным (например, между телом и душой, мозгом и созна­нием). В США даже дошкольники знают, что мозг нужен для осуществления некоторых ментальных функций, в первую очередь сознательных, напри­мер, таких, как решение математических или иных задач. Но они решительно отказываются верить, что мозг нужен и для таких вещей, как игра в прятки или любовь к брату. Эта склонность к дуалистическому мировосприятию препятствует естественному усвое­нию достижений современной нейробиологии, в частности, тезиса о том, что все «духовное» в челове­ке определяется материальными процессами в мозге.

Однако противоречие между изначальным дуа­лизмом человеческого мировосприятия и совре­менными научными взглядами порождает и при­чудливые социальные проблемы. Например, деба­ты вокруг допустимости экспериментов с живот­ными, человеческими эмбрионами и стволовыми клетками часто сводятся к рассуждениям о наличии у них «души». Более того, применение магнито-резонансной томографии для изучения мозга прес­тупников привело к появлению весьма своеобраз­ных суждений адвокатов: если антисоциальные поступки человека определяются работой его моз­га, то, стало быть, он и не виноват, это «его мозг заставил его так поступить». Иными словами, не только дети, но и достаточно взрослые дяди ад­вокаты отказываются воспринимать научные дан­ные о природе мозга и психики.

Многое в «сопротивлении науке» определяется врожденными свойствами человеческой психики, но кое-что зависит и от культурной среды. Об этом свидетельствуют, в частности, межнациональные различия в «сопротивлении» тем или иным научным идеям. Скажем, неприятие эволюции у американцев выражено сильнее, чем у жителей большинства дру­гих развитых стран.

 

В разных странах общеизвестными и не требую­щими доказательств считаются разные наборы «ис­тин». Такие идеи обычно усваиваются детьми без всякого критического анализа (например, значение общеупотребительных слов, «вера» в микробов и электричество). Существование микробов в разви­тых странах не подвергается сомнению — и дети то­же, не задумываясь, проникаются искренней верой в их существование. Микробы не противоречат «врожденной интуиции», а наоборот, помогают объ­яснить болезни, порчу продуктов и т. п.

Однако большая часть знаний все-таки не прини­мается без доказательств ни детьми, ни взрослыми. Когда дело касается научных знаний, даже взрослые люди почти ничего не могут проверить по причине некомпетентности. В этом случае (т. е. почти всегда) они вынуждены заменять непосредственную оценку достоверности знаний оценкой надежности их ис­точника. Если источник информации выглядит за­служивающим доверия, новое знание с готовностью принимают на веру, даже если не поняли толком, о чем речь (яркий пример: как уже отмечалось, даже те американцы, которые верят в естественный от­бор, часто не знают, что это такое).

Любопытно, что относится это не только к науке. В недавнем исследовании американским избирате­лям предлагалось оценить политические программы той или иной партии (например, республиканцев или демократов). Так вот, анализ показал, что оцен­ки определялись не содержанием программы и не отношением испытуемого к конкретным законам и действиям правительства, а «партийной принадлеж­ностью». Например, сторонники демократов под­держивали и совершенно «недемократические» про­екты, если им говорили, что проект исходит от этой партии.

Дети же, как и взрослые, склонны оценивать достоверность информации по «весомости» и «со­лидности» ее источника. Уже 4—5-летние дети зна­ют, что взрослым известно больше, чем сверстни­кам. Они знают, что среди взрослых есть специа­листы разного профиля и что в болезнях лучше раз­бирается доктор, а в сломанных велосипедах -механик. Кроме того, дети гораздо охотнее верят тому «источнику знаний», который демонстрирует полную уверенность в себе и своих словах. Мямли-ученые с их вечными сомнениями и фразами типа «разумеется, пока это лишь предположение...» ни­какого доверия у детей (и выросших из них взрос­лых, не испытывающих особого уважения к науке) не вызывают.

Наиболее последовательными в этом смысле сле­дует признать взгляды российских наукоборцев, мечтающих, скажем, о том, чтобы в учебниках био­логии в каждой главе добавить сноску о том, что, мол, «есть и другая точка зрения...», и вдобавок ввес­ти в школах изучение религиозной картины мира. Конечно, учитель биологии, опутанный «сноска­ми», не сможет так надувать щеки на уроках, как преподаватель «альтернативного предмета». Кому из них больше поверят дети — сомневаться не прихо­дится.

В итоге американские психологи делают вывод, что «сопротивление науке» зарождается из противо­речий между интуитивными представлениями ма­леньких детей и тем, чему их позже учат, а затем это «сопротивление» переходит из детства во взрослую жизнь, укрепляясь по отношению к тем научным взглядам, которые не имеют всеобщей поддержки в обществе, и становится особенно сильным, если су­ществует ненаучная альтернатива этим идеям, не противоречащая «элементарному здравому смыслу» и опирающаяся на солидные, уважаемые и уверен­ные в себе «источники». В США так обстоит дело прежде всего с эволюционной биологией и нейро-биологней: их выводы противоречат не только дет­ской интуиции, но и высказываниям многих солид­ных политиков и религиозных деятелей.

В России, думается, ситуация не так уж отличает­ся. И остается лишь утешаться тем, что и там, и здесь креационисты, «фоменковцы» и прочие астрологи, конечно же, ни в чем не виноваты. Просто «их мозг заставляет их так думать».

 

---------------

* Paul Bloom, Deena Skolnick Weisberg. Childhood Origins of Adult Resistance to Science//Science. 2007. V. 316. P. 996-997.

 

(http://www.ecolife.ru)