Сколько верующих?

Одним из обсуждаемых в последнее время аспектов проблемы "российское общество и религия" является вопрос о количестве верующих вообще и приверженцев той или иной религиозной конфессии в частности. Основная полемика развивается по поводу критериев, которые необходимо учитывать при проведении социологических исследований и интерпретации данных опросов. Некоторые специалисты считают вполне достаточным критерием самоидентификацию респондентов, то есть то, к какой конфессии те сами себя относят. При этом понятие конфессиональной идентичности часто сближается с понятием идентичности культурной и национальной. Сходную позицию высказывают, в частности, официальные представители РПЦ. Но часть социологов активно выступает против такого подхода и настаивает на том, что нужно принимать во внимание не только самоидентификацию верующих, но и степень их знакомства с соответствующим религиозным учением, активность участия в культовой практике и т.д. В зависимости от выбранных критериев, оценки, например, количества православных в России колеблются от 4-6 до 70, а то и 80 с лишним процентов.

Проведенное Российским независимым институтом социальных и национальных проблем (РНИСиНП) в феврале-марте 2000 г. социологическое исследование "Россияне о судьбах России в XX веке и о своих надеждах на XXI век" показало, что на рубеже нового столетия о своей вере в Бога заявило 46,9% респондентов, что почти в четыре раза больше, чем в конце 1970-х гг. В то же самое время почти в два с половиной раза уменьшилось количество тех, кто не верит ни в какие сверхъестественные силы (10,3%). При этом колеблющихся между верой и неверием оказалось 25%. Одновременно выяснилось, что общее число верующих (46,9%) гораздо меньше общего числа приверженцев различных конфессий (69,5%). По мнению директора исследовательского центра "Религия в современном обществе" РНИСиНП Михаила Мчедлова, эта странность в ответах респондентов "объясняется идентификацией ими "православия" или "ислама" с национальным образом жизни, с той культурой, типом цивилизации, принадлежность к которым для данных респондентов естественна". При этом среди тех, кто относит себя к неверующим (37,6%), "оказались и те, кто верит в черта (1,6%), приметы (14,7%), в некую сверхъестественную силу (13,2%), в загробную жизнь (2,8%), колдовство и магию (3,4%), в переселение душ (2,4%) и т.д." М. Мчедлов полагает, что "подобные данные показывают противоречивый, нецельный характер мировоззренческих взглядов неверующих. Их, воззрения, так же как и верующих, отличаются во многом размытостью, отсутствием однозначного содержания. Все это еще раз подтверждает то обстоятельство, что у основной массы россиян, безотносительно от того, верующие они или нет, в собственно мировоззренческих взглядах наблюдается немало архаичных, в том числе дохристианских и домусульманских представлений, языческих традиций".

Многие из тех, кто заявляет о своем неверии, одновременно склонны подчеркивать авторитет РПЦ в решении социальных и нравственных проблем, демонстрируя таким образом смешение конфессиональной и национальной идентичности. Из этого обстоятельства М. Мчедлов делает очень важный вывод о том, "что нельзя определять значение и роль религии и Церкви, их возможности для жизни и перспектив России, исходя только из числа верующих".

Между тем, сотрудник Института социологии РАН З. Пейкова опиралась именно на такого рода данные (определяя численность приверженцев конкретной конфессии на основе самоидентификации респондентов), когда в своем докладе на IX Рождественских чтениях (январь 2001 г.) говорила о том, что "в настоящее время Россия является подлинно православной страной. Более половины населения, идентифицирующих себя с этой религиозной группой - очень высокий показатель. Несмотря на видимую утрату населением религиозных традиций, Россия встретила второе тысячелетие Рождества Христова в массовом обращении своих людей к Православию". Среди представителей академической науки 89,7% отнесли себя к православным (5,3% - к мусульманам, 4,4% - к приверженцам других религий, 0,6% не считают себя верующими), а среди военнослужащих - 79% (к мусульманам - 9%, к буддистам - 2,5%, к католикам - 0,5%, к протестантам - 1,5%). Но при этом автор приводит и данные, свидетельствующие о небольшом числе верующих, регулярно посещающих церковь, причащающихся и т.д. (например, в 1996-1997 гг. 66-68% всех православных заявили, что никогда не причащались).

Социологи Киммо Каариайнен и Дмитрий Фурман в рамках совместного российско-финского проекта исследовали отношение к религии населения России на протяжении всех 1990-х гг. За это время ими были проведены четыре опроса - в 1991, 1993, 1996 и 1999 гг. Итоги они подвели в книге "Старые церкви, новые верующие", вышедшей в 2000 году.
В своей работе "Религиозность в России в 90-е гг.", опубликованной в 2002 г., они писали, что, по их данным, на вопрос: "Верите ли Вы в Бога?" утвердительно отвечали в 1991 г. - 23%, а в 1999 г. - уже 40%. За то же время количество тех, кто готов назвать себя атеистом, уменьшилось с 35 до 5% (часть их, как отмечают авторы, перешла в более нейтральную категорию "неверующих", которых в 1991 г. было всего 7%, а в 1999 г. - уже 22%). К. Каариайнен и Д. Фурман показывают, что в российском обществе сложился настоящий "проправославный консенсус": в 1999 г. 94% всех респондентов заявили, что они "хорошо" или "очень хорошо" относятся к православию. Причем и это исследование подтверждает, что конфессиональная идентичность часто смешивается с национальной и культурной: в 1999 г. назвали себя православными 82% всех русских респондентов. Это 98% верующих, 90% колеблющихся, 50% неверующих, 42% атеистов. Т.е. православных оказывается больше, чем верующих: ":в полном противоречии с "нормальной" логикой и прямым значением терминов в современной России понятие "православный" не является частью более широкого понятия "верующий", а, скорее, наоборот - понятие "верующий" является частью понятия "православный".

Однако при изучении вопроса о конкретных формах религиозной практики, выяснилось, что подавляющее большинство лишь на словах заявляет о своей религиозности ("православности"). Например, в 1999 г. только 1% всех респондентов (3% назвавших себя верующими) сказали, что часто общаются со священниками, а 79% (61% верующих) ответили, что не общаются с ними никогда. В том же году полностью соблюдали пост только 4%, а 44% заявили, что никогда не раскрывали Библии. Поэтому исследователи постарались выделить категорию "настоящих", или "традиционных верующих". По их мнению, таковыми следует считать "лиц, которые: 1) идентифицируют себя как верующих; 2) верят в Бога, с которым можно вступить в личные отношения (а не "жизненную силу"); 3) считают себя православными и 4) или а) посещают церковь не реже раза в месяц, или б) часто молятся. Таких людей оказалось в 1996 году 6%, в 1999 году - 7%". Но "если же мы чуть ужесточим критерии и к нашим четырем добавим, например, регулярное причащение, или соблюдение поста, или прочтение хотя бы раз хотя бы одного Нового Завета, или отсутствие веры в астрологию и переселение душ, группа традиционных верующих вообще "исчезнет".

К. Каарийнен и Д. Фурман делают вывод о том, что "слова "религиозное возрождение в России" могут употребляться только в кавычках. Это возрождение имеет самый поверхностный и "идеологический" характер, не затрагивая более глубоких слоев сознания". Авторы отмечают, что смешение конфессиональной и национальной идентичности, а также данные о соотношении "настоящих верующих" и тех, кто лишь на словах заявляет о своей приверженности православию, имеют особое значение для РПЦ, которая активно борется с "неправославными религиями": "Во-первых, социально-политические позиции РПЦ и, соответственно, все те материальные блага, которые она имеет, проистекают из-за наличия в русском массовом сознании связки "русский-православный". Поэтому распространение других религий: подрывает эту связь и угрожает социальному положению церкви. Во-вторых, очевидно, неправославные религии распространяются в значительной мере в том же узком социальном слое, в котором существует и традиционное православие. <:> Слой "настоящих" верующих очень узок, и совершенно ничтожные цифры, характеризующие удельный вес приверженцев неправославных религий в масштабах всего общества приобретают совсем иное значение, если рассматривать их с точки зрения этого слоя. Если "реальных" православных - менее 5% населения, то появление даже 1% "реальных" баптистов (а баптисты все - "реальные") означает для РПЦ потерю 20% потенциальных или действительных прихожан. В 1999 году на 1648 русских опрошенных нам "попались" 5 католиков, 7 протестантов, 2 свидетеля Иеговы, 1 адвентист седьмого дня и 1 буддист, т. е. 16 человек, что составляет менее 1%. В масштабах общества это ничтожно малая величина, однако, если сопоставлять число неправославных верующих с числом "традиционных" православных в той же выборке - 114 человек, 16 человек оказываются вполне "серьезной" цифрой".

РПЦ в последние годы всегда утверждала, что православных в России - большинство, хотя сама и не ведет статистического учета (дореволюционная практика учета крещений и, главное, регистрации прихожан давно забыта). Этапным в этом смысле является заявление, сделанное митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, председателем ОВЦС МП, 23 сентября 2002 г. на пресс-конференции во время 8-го Международного фестиваля теле- и радиопрограмм "Радонеж": "Мы должны вообще забыть этот расхожий термин: многоконфессиональная страна: Россия- это православная страна с национальными и религиозными меньшинствами. Потому что все статистические исследования, которые проводятся в нашей стране дают совершенно ясную картину - наличия религиозных меньшинств и абсолютного православного большинства. Кстати, вот иногда мы робко говорим о том, что да, вы знаете, вот может и не надо включать при переписи графу "вероисповедание". А я считаю, что надо было бы включить. И, раз и навсегда, положить конец всем этим спекуляциям о многоконфессиональности. Если у нас 4-5% мусульман (вот какая статистика), так это же не многоконфессиональность, - это меньшинство. Если у нас меньше 1% людей неправославных христиан- это меньшинство, другой разговор, что меньшинство нельзя дискриминировать". Таким образом, РПЦ явно предпочитает критерий самоидентификации респондентов при подсчете числа своих приверженцев. Эта проблема имеет прямое отношение к дискуссиям по вопросам отношений государства с РПЦ, а также к полемике вокруг законопроектов о придании ряду конфессий статуса "традиционных".

Против использования совокупности жестких критериев при определении численности сторонников той или иной конфессии (прежде всего - православия) выступила Юлия Синелина - сотрудник Института социально-политических исследований РАН (ее статья "О критериях определения религиозности населения" была опубликована в 7-м номере журнала "Социологические исследования" за 2001 г.). Она критически оценила данные исследований 1990-х гг. (в том числе - опрос, проведенный К. Каариайненом и Д. Фурманом в 1996 г.) и высказалась против "ужесточения выборки "традиционно верующих". По ее мнению, "зачастую социологи слабо представляют или неправильно интерпретируют отношение Церкви к определенным явлениям".

Ю. Синелина пишет, что степень знакомства большинства верующих с тонкостями догматики во все времена была низкой и всегда уживалась со вполне языческими представлениями. Религиозный синкретизм, или эклектизм - также очень распространенное явление, но и это, с ее точки зрения, - не препятствие для того, чтобы считать "эклектиков" православными, если они сами на этом настаивают: "Многие из них могут сочетать христианство с верой в реинкарнацию, с медитациями, с упражнениями из даосской практики, особенно на первом этапе христианской жизни. Безусловно, с точки зрения христианской догматики - это вопиющая религиозная безграмотность. Но даже это, по нашему мнению, не может служить основанием, чтобы отказывать людям в праве именовать себя православными, если они так себя определяют, поскольку эти люди на пути к целям, установленным Церковью (целям, которые они сами для себя обозначили, назвав себя православными), находятся в процессе духовного самосовершенствования". Наконец, и то, что человек редко посещает церковь и общается со священником, конечно, прискорбно, но тому есть объективные причины: недостаточное количество храмов, нехватка священников, "отсутствие навыка, опыта церковной жизни, отсутствие готовности отказаться от привычек, сложившегося образа жизни, от прежних дружеских связей".

Именно осознанное стремление быть православным, выражающееся в ответе на вопрос о конфессиональной принадлежности, и должно, по мнению Ю. Синелиной, учитываться социологами в качестве основного критерия: "Не стоит забывать, что воцерковление - трудное дело для наших религиозно невоспитанных граждан (мы говорим о людях, заявивших себя как православных, стремящихся ими стать). Отметим, что в религиозной сфере существует понятие "путь христианина". Для кого-то этот путь может оказаться легким и быстрым, но таких религиозно одаренных людей всегда было мало, а остальные начинают с малого. Путь этот не обходится без ошибок и сомнений. С точки зрения Церкви, обратиться самому - мало, надо прийти в Церковь, приобщиться к ее таинствам и научиться церковной жизни, а не замкнуться в своей индивидуальной вере. Но идентифицировать людей в качестве неправославных, если они считают себя православными, вследствие того, что не все у них соответствует церковным канонам, на наш взгляд, неправомерно:"

Статья Ю. Синелиной вызвала полемику в начале 2003 г. в "НГ-Религиях" (см. в документах сюжета статью О. Квирквелия и отклик Ю. Рыжова).

источник