Православная космография:

XXIII. Бассейн на небесном своде

По Библии, на небесной тверди плещется или плескался когда-то океан, поскольку божий шатёр или «לסכָּה» (лскаh) (SH5521) на небесах Vв окружает [находится «סָבִיב» (савив) (SH5439)] помимо «облаков воздушных» ещё и «мрак вод» (Пс. 17¶12). Вопреки этому, в Пс. 103¶3 говорится, что «над водами горние чертоги Твои», а не посреди вод.

Тот, «кто затворил море воротами, когда оно исторглось (при Быт. 1¶2 или 7¶¶11–12? — К.Г.), вышло как бы из чрева, когда Я облака сделал одеждой его и мглу пеленами его» (Ив. 38¶¶8–9) и «сказал…:

И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью… И назвал Бог твердь небом» (Бт. 1¶¶6–8) — это описаны «воды, которые превыше небес» (Пс. 148¶4, Дн. 3¶60).

«По голосу Его шумят воды на небесах» (Иер. 51¶16), к-рые «на горах стоят…

— то есть, всех снегов на горных вершинах и всех горных озёр должно хватить на то, чтобы полностью затопить Землю?

Иоанн Златоуст «говорит, что Бог одни воды поместил внизу, другие утвердил выше свода небесного, когда основал твердь среди бездны и повелел водам пребывать выше тверди» (Бес. на Пс. 148§1¶2).

«Созданное Богом небо, на подобие крыши, покрывало воды вместе с землею… Итак, небо, на подобие свода, обнимало все вещество, походившее тогда на глыбу. Ибо другой пророк, именем Исаия сказал о небе: „Бог сотворил небо как свод и простер его как шатер для житья“ (Ис. 15, 22)… В самом начале повествования о сотворении мира священное Писание говорит не об этой тверди, которую мы видим, но о другом небе, для нас невидимом, по которому это видимое нами небо названо твердью и на котором хранится половина вод, чтобы служить человечеству для дождей, ливней и рос. Другая часть воды оставлена в земле для рек, источников и морей» (Ффл Антиох. 2К Автолику 13).

Небесный бассейн служит и др. целям:

«Когда снова говорят, будто сверкающая сфера небес обращается со своими огненными звёздами, не предвидела ли Божественная Премудрость, что вод более чем достаточно для сдерживания жара пылающей оси должно находиться по сферу небесную и за пределами её? По причине, что огонь даёт ощущать своё присутствие повсюду, вода как раз изобильно разлита по земле, чтобы иссушаться жаром горящего солнца и мерцающих звёзд, от к-рого нежные вещи при появлении повреждаются чуждым теплом» (Амв. т. 2, 3¶12),

ведь,

«как лед, было небо, сгущенное из вод. И поскольку надлежало теплоте солнца и всех звезд быть разлитой под ним, то все небо было исполнено огня. Чтобы от этого жара оно не сгорело и не разлилось, Бог распростер по плечам небесным ширины вод, чтобы они могли напоить и остудить небо, чтобы оно могло противостоять пламени и не сгореть. [В противоположность этому экзарх Болгарский, учит, что «солнце не может растопить небесные тверди, и твердь не разлилась, хотя прежде была в виде воды», поскольку «противоположные природные свойства влажного и сухого, а также холодного и теплого соединил Творец вместе в согласии и любви» (Пролог, 5 абзац). — К.Г.] Есть и пример тому. Если кто-то поставит медный котел над углями, и если будет вода в нем, то выдержит он огонь, не расплавившись, а если же воды в нем нет, то расплавится. Так и Бог противопоставил огню противодействующую ему воду, чтобы оно небо постоянно выдерживало огонь, остужаемое горними водами…

Обрати же внимание, прошу тебя, на другую пользу горних вод, которые на небе: они не только сохраняют небо, но свет от солнца и луны отражают и направляют вниз. Если бы небо было прозрачно и разреженно, то весь свет шел бы вверх — огонь ведь всегда идет вверх. Взойдя вверх, он оставил бы низины лишенными света. Поэтому Бог и окружил небо сверху водами, чтобы свет, поднимаясь вверх, не мог его рассечь, но спускался бы вниз и сиял во вселенной» (Ин.-Экз. 2¶¶14–16, ср. О 2-м дне Творения 3, Злат. Бес. на Еф. 12¶3).

«хребет видимого неба со всех сторон окружают воды — и не стекают, не спадают, хотя не таково свойство вод: напротив, они легко стекают во впадины; если же тело будет выпуклое, они со всех сторон сбегают, и ни малая часть их не устоит на такой форме. Но вот чудо это случилось с небесами (противоречие со свв. Василием и Григорием Нисским. — К.Г.)… И вода не погасила солнца, и солнце, столько времени ходя внизу, не высушило лежащей наверху воды» (4).

Т.о., на небесной крышке обычная вода, но чудесным образом не погашающая солнечного пламени — здесь противоречие со святым Амвросием, но согласие с Иоанном Экзархом. Раз на небосводе есть вода, там растёт и трава, «ибо и на земле луг, и на небе луг» (бес. 10§3).

Комментируя же Пс. 103¶¶6–9, Иоанн Златауст никак не может выбрать между тремя толкованиями:

(а)

там говорится, что «море, вздымаясь подобно вершинам гор, не затопит, однако, материка волнами, но как мы устрашаемся громом, так оно боится положен­ного ему предела»;

(б)

«пророк разумеет здесь облака, лежащие на вершинах гор», ибо в гористых «местах особенно держатся облака, так что необитаемые горы постоянно покрыты мраком» и «как только Ты захочешь, говорит, все они оставляют свое место, рассыпаются и исчезают»;

(в)

якобы «горами называет пророков по причине свойственной им высоты созерцания. В них поднимаются воды, откуда жаждущие пьют воду учения. От какого „запрещения“? От запрещения, положенного против иудеев. Это указывает другой пророк, говоря…» и т.д. (Собес. на Пс. 103, 2.)

Толкование «б» для небесных вод нисколько не подходит, ибо сам Иоанн Златоуст признаёт, что описываемый слой воды находится выше Солнца (Бес. о статуях 10§2¶1), а облака за него не залетают.

Апологет воздушной атмосферы Vа Августин заявляет, будто «твердью называется не то, что неподвижно, а то, что твердо, причем не необходимо твердо само по себе, а как твердо положенный предел, разграничивающий высшие воды от низших» (2О Быт. 10¶2), однако всякий знает, что «твёрдой» границы между атмосферными и наземными водами нет. Облака часто образуются из частиц, поднимающихся с морской воды, да и надземные туманы являются теми же облаками, не отделёнными от земли никакой «твердью». Поэтому Августиновы небесные воды ни в коем случае не являются облаками.

Есть ещё сочинение не то Севериана Габальского, не то Иоанна Златоуста, озаглавленное как «О 3-м дне Творения» — там в Бт. 1¶7 усматривают уже «твердь, утвержденную из облаков» (6¶1). Приведенное толкование нелепо прежде всего вследствие специфического представления об облаках (см. XXIX). Но облака не могут быть твердью V ещё и потому, что по словам того же автора, «внизу тверди звезды, наверху вода» (О 5-м дне Творения 3¶2). Звёзды (X), как мы знаем, не висят на облаках и не прикреплены к воздушной прослойке между облаками и землёй.

Василий Великий рассуждает о тверди V:

«Думаем, что и теперь употреблено cиe слово о каком-нибудь твердом естестве, достаточном к удержанию воды, которая удобно скатывается и разливается» (3¶12).

На этом основании Василий допускает несферичную форму небесной тверди (3¶9), поэтому никакой воздушной атмосферы Vа он, конечно, не подразумевает: по воздуху вода не скатывается и не разливается.

Если же под твердью понимать космическое пространство Vб, выходит вообще маразм, ибо «все, лежащее выше» небесной тверди, «по природе своей тонко, редко и для чувства неуловимо» (3¶19), в том числе и небесные воды: как писал Григорий Нисский, «вода, над которою носился Божий Дух (в Бт. 1¶2. — К.Г.), есть нечто иное, а не это в низ стремящееся естество текучих вод; она твердью отделяется от тяжелой и в низ стремящейся воды» (¶18). Небесная вода «пребывает вне всего познаваемого чувством» (¶21). Такое толкование противоречит и Василию (у к-рого небесная вода «скатывается и разливается»), и Феофилу Антиохийскому (у которого небесные воды выливаются к нам вполне материальным дождём), и даже самому Григорию Нисскому [«естество двух вод одно и тоже; …тоже самое, что видим в здешних водах» (¶27)]!

Выдумывать же «бестелесное (духовное), стоящее выше всякого неба не в смысле расстояния, а — возвышенностью природы» в сочинении «О Книге бытия», т. 1, запрещает Августин:

«Мы… в настоящем сочинении положили себе говорить о Писании по прямому смыслу совершавшихся событий, а не по иносказательной таинственности» (17¶3).

«Отринув подобные сим учения, как толкование снов и басни старых женщин, мы под водою будем разуметь воду» (Всл. 3¶25), а не что-то бестелесно-духовное (Vв), возвышающееся над космическим вакуумом. Сам Григорий высказывал необходимость не считаться с его мнением:

«не предложим учений противных тому, что о миробытии любомудрствовал святый Василий, хотя бы слово наше, по какой-либо последовательности мыслей, пришло и к иному истолкованию. Напротив того Василиево да удерживает за собою верх» (¶8).

Самую динамичную и глупую теорию небесных вод предлагает Амвросий Медиоланский:

«Что же не даёт нам верить в воды, подвешенные над небесами? Как мне могут возражать, что земля, несмотря на большую, чем водная, тяжесть остаётся подвешенной и недвижимой в центре? Да из тех же соображений они бы и приняли, что вода, которая над небесами, не спадает благодаря вращению небесной сферы. Совсем как земля подвешена в пустоте и пребывает недвижимой на своём месте, её масса уравновешена со всех сторон — таким же манером и вода уравновешена массами, будь они равны или больше земных» (т. 2, 3¶11),

— т.о., верхние воды удерживаются совсем не восходящими потоками тёплого воздуха. Небесная твердь выступает в роли барабана в стиральной машине, на краях к-рого собирается вода. Это даёт ответ на вопрос Григория Нисского:

«Как при непрестанном движении того, что под влагою, будет она иметь в себе постоянство, всегда скользя на собственном своем основании? Почему не рассеется при самом быстром вращении полюса, без сомнения отталкивающего то, что на нем?» (¶7).