АНДРЕЙ НЫЛОВ

АКТ ВЕРЫ (AUTO DE FE)

роман

Книга первая: [Главы 1-3][Главы 4-5][Главы 6-8]
Книга вторая: [Глава 1]

6

- Ого! - сказал Пилат, глядя на роскошно одетого Иешуа. -Так ты, значит, все-таки царь?

- Да, - подтвердил осужденный, - я царь иудейский. А вы сами догадались об этом или вам кто-то подсказал?

- Я что, иудей? - ответил прокурор. - Это твой народ и священнослужители привели тебя ко мне. Ты что сделал?

Иешуа на вопрос не ответил, но рассказал Пилату о своем царстве:

- Царство мое не от этого мира. Если бы оно было от этого мира, то мои подданные сражались бы за меня, чтобы я не был схвачен иудеями. Но сейчас мое царство не от этого мира.

- А от какого? - спросил Пилат. - Потустороннего?

- Параллельного, - ответил Иешуа. - Вы сами говорите, что я царь. Я родился и пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине. Тот, кто на стороне истины, тот слушает меня.

- Истина в вине, - заметил прокуратор.

- Да, это так, - подтвердил осужденный.

- Господа, - сказал Пилат, обращаясь к судьям, - вы привели ко мне этого человека и сказали, что он подстрекает народ. Допросив его в вашем присутствии, я не нахожу его виновным в том, в чем вы его обвиняете. Правитель Галилеи четвертовластник Ирод Антипа тоже не нашел в нем никакой вины и отослал его обратно к нам. Как видите, что он не сделал ничего достойного смерти.

- Он богохульник! - воскликнул первосвященник. - Оскорбил Бога!

- Вот пусть сам Бог и накажет его, - спокойно ответил прокуратор.

- Сам?! - изумился Каиафа. - Это как?

- Пусть молнией ударит, - предложил Пилат.

- У Бога нет молний, - возразил первосвященник. - Все молнии у диавола, Зевса Громовержца.

- А метеориты есть? - спросил прокуратор, усилием воли сохранивший серьезное выражение лица.

- Метеориты?! Что это такое? - в свою очередь спросил Каиафа.

- Это камни, камни с неба, - объяснил Пилат.

Первосвященник молчал, не зная, что ответить. Сказать, что именно Бог с неба на землю бросает камни (Иис. Н. 10:11), Каиафа не мог; тогда прокуратор несомненно потребует, чтобы Бог поразил своего обидчика метеоритом. Но и умалять славу Божию первосвященник не смел и не хотел.

На помощь Каиафе пришел тесть:

- Этот человек мошенник, он дурачит людей и выманивает у них деньги.

- А вы чем занимаетесь, господа священники? - спросил Пилат. - Разве не тем же? Я не вижу разницы между этим мошенником и вами - шарлатанами.

- Мы не шарлатаны, - обиделся первосвященник.

- А кто же вы? - удивился прокуратор. - Неужто дети малые, поверившие сказкам нянькиным?

Каиафа с тестем в растерянности молчали, не зная, что ответить Пилату. Зоровавель стоял с отрешенным видом, как будто происходящее его не касалось. Наконец, подал голос Анания:

- Ваше превосходительство, мы являемся иерархами официального, признанного Римом и крупнейшего в Палестине религиозного объединения. Иудаизм служит идеологическим фундаментом римского порядка в управляемой вами Иудее.

"Да какой может быть фундамент из детских сказок? - с отвращением подумал прокуратор. - И сами вы - идиоты, что толку с вас!"

Отвергнув обвинение в шарлатанстве, священник категорично заявил:

- В Бога мы веруем!

- Веруете в химеру?! - воскликнул Пилат. - И ради нее готовы убить невинного человека! - голос прокуратора задрожал от возмущения. - Вы хуже шарлатанов, вы - сумасшедшие! Злые сумасшедшие!

- И вовсе не злые, - возразил душевнобольной Анания. - Мы добрые.

- Добрые, добрые! - подтвердили первосвященник с тестем.

- Вы не понадобились бы нам, осуди мы этого человека за конкуренцию, - продолжал священник. - За посягательство на наш "религиозный пирог" достаточно исправительно-трудовых работ в каменоломне. Но этот фокусник создал секту и, проповедуя вроде бы иудаизм, переворачивает с ног на голову существующую в нашем обществе шкалу ценностей. Его секта многочисленна, и его иудаизм не просто враждебен нашему, он вообще человеконенавистен. Допросите осужденного на предмет его религиозной деятельности!

- Я что, сумасшедший? - ответил Пилат. - Это вам, чудакам, интересно трепаться про боженьку. Я же считаю религию предрассудком и сказки про боженьку слушать не хочу.

- Ваше превосходительство, допросите осужденного! - настаивал Анания. - Он опасен не только для иудеев и почитателей иных богов, но и для атеистов. Допросите, и вы поймете, почему мы приговорили этого человека к высшей мере наказания!

- Допросите, Пилат, - сказал Анна, - и мы оставим вас в покое.

- Точно? - оживился прокуратор. - А не врете?

- Нет - нет! - зашумели священники. - Не врем!

- Ну хорошо, - сказал Пилат и, обратившись к осужденному, спросил:

- А мне можно вступить в твою секту?

Не зайди шизофрения столь далеко, Иешуа, несомненно, ответил бы отрицательно - под тем благовидным предлогом, что прокуратор не иудей; он же послан именно к овцам дома Израилева (Мф. 15:24). В начале своей "божественной" карьеры плотник еще понимал, чем могут закончиться его чудачества, посему избегал широкой популярности, даже ученикам запретил рассказывать, что он Мессия (Мф. 16:20). А на предложение своих братьев не позорить семью (Мк. 3:21), покинуть Назарет и чудить в Иудее ответил отказом, опасаясь наказания за чудотворчество (Ин. 7:3-9). Сумасшедший любил жизнь и не собирался приносить себя в жертву небесному Отцу.

Но болезнь распорядилась иначе.

- Да, - ответил Иешуа, - вы можете стать моим учеником.

- И чему ты меня научишь? - поинтересовался прокуратор.

- Ненависти.

Пилат не понял:

- Чему - чему?!

- Ненависти, - повторил Иешуа. - Если кто приходит ко мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть моим учеником (Лк. 14:26).

Ответ осужденного потряс прокуратора.

- Да ты нечеловеческое говоришь! - воскликнул Пилат.

- Божье, - подтвердил Иешуа. - И не думайте, что я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но палку (Мф. 10:34)!

В оригинале Евангелия от Матфея фигурирует именно палка, поскольку меч как дорогостоящее оружие в то время для сектанта был непозволительной роскошью. Князь апостолов пользовался кухонным ножем; прочие апостолы, совершая разбойные нападения, избивали иудеев палками. В дальнейшем отцы церкви признали палку устаревшим средством христианского воспитания, ее место занял меч. И пролились, без преувеличения, реки человеческой крови.

- Я пришел разделить человека с отцом его, - заявил осужденный, - дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку домашние его (Мф. 10:35,36).

- А твои домашние тебе враги? - спросил прокуратор.

- Конечно, - ответил Иешуа, - я их возненавидел. Посему и отрекся от них: от матери, сестер и братьев (Мф. 12:46-50).

- Выродок! - гневно воскликнул Пилат. - От матери - то зачем отрекся? Она же тебя выносила, родила, вырастила.

- Она мне мешала создавать секту, - объяснил осужденный.

- Ну и дрянь же ты! - изумился прокуратор. - А еще царь...

- А вы думали, что царь принесет мир иудейской земле? - спросил Иешуа. - Нет, говорю вам, не мир, но разделение! Семья, в которой пять человек, разделится: трое против двух, и двое против трех; отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери и дочь против матери; свекровь против невестки своей и невестка против свекрови своей (Лк. 12:51-53).

"Идиоты правы, - покосившись на священнослужителей, подумал прокуратор, - этот сектант чрезвычайно опасен для общества. Опасен именно как возбудитель человеконенавистнического безумия. От этого агрессивного выродка несомненно следует избавиться".

- Огонь! - воскликнул Иешуа. - Огонь пришел я низвесть на землю, и как я хочу, чтобы он уже разгорелся! Но мне еще предстоит креститься, и как я томлюсь, пока это не свершилось (Лк. 12:49,50)!

- Ты слышал, Пилат! - закричал Каиафа. - Осужденный желает креститься! Уважь выродка, крести его деревянным крестом!

Первосвященнику вторили слуги и набожные завсегдатаи Храма:

- Крести! Крести выродка!

Напуганный диаволом Зоровавель попытался спасти Иешуа:

- У нас существует обычай на Пасху освобождать одного преступника. Пилат, отпусти этого человека!

Потрясенный предательством священника, Каиафа остолбенел. Не растерялся Анна:

- Нет, только не его! Отпусти осужденного Варавву: хотя он разбойник и убийца, но не выродок рода человеческого!

- Так кого же из этих двоих мне отпустить? - спросил прокуратор.

- Варавву! - потребовали иудеи.

К Пилату подошел центурион Марцелл.

- Ваша супруга просила передать, чтобы вы не утверждали смертный приговор этому праведнику. Сегодня во сне она сильно перестрадала из-за него.

- Ну и дура, - ответил Пилат и, вырвав из рук центуриона трость, стал ею избивать осужденного (Мк. 15:15 и Мф. 27:26), приговаривая:

- Ты принес на землю палку, так сам ее и отведай! Хочешь креститься - будет тебе и крест деревянный!

Сломав об Иешуа трость, прокуратор, к неописуемой радости первосвященника, приказал своим легионерам крестить выродка.

- Моя трость... - простонал Марцелл.

- Я куплю тебе новую, - успокоил центуриона Пилат.

* * *

Солдаты отвели осужденного во двор Претории и собрали там вокруг него весь гарнизон. Они раздели Иешуа и надели на него пурпурную мантию. Потом они сплели венок из терновника и надели ему на голову, дали ему в правую руку посох и стали насмехаться над ним, становясь перед ним на колени и крича:

- Да здравствует иудейский царь!

И плевали на Иешуа, и, взяв посох, били его по заплеванной голове. Вдоволь насмеявшись, легионеры сняли с осужденного мантию, одели его в прежнюю одежду и повели на крещение.

В соответствии с установившимся ритуалом крещения сам осужденный должен был нести свой крест. Однако тщедушный плотник, к тому же побитый по и без того больной голове, оказался не в состоянии этого сделать. Тогда солдаты схватили проходившего по улице Симона из Киринеи и взвалили на него крест.

За осужденным шло множество людей, желавших поглазеть на казнь, но были и женщины, бившие себя в плоские груди, словно в барабаны, и рыдавшие об Иешуа. Сумасшедший плотник повернулся к ним и сказал:

- Дочери Иерусалима, не плачьте обо мне, плачьте лучше о себе и о своих детях. Наступает такое время, когда будут говорить: "Счастливы бесплодные, не рожавшие и не кормившие грудью"! Тогда люди будут говорить горам: "Упадите на нас!" и холмам: "Покройте нас!". Ибо если с молодым и зеленым деревом делают такое, то что же будет с сухим?

У ворот городской тюрьмы шествие приостановилось, и надзиратели передали конвоирам еще двух преступников, осужденных на крещение.

- Бог любит троицу, - с удовлетворением отметил Иешуа.

Когда пришли на место казни, называемое Голгофа (что значит "Череп" или "Лобное место"), осужденным предложили вина, смешанного со смирной. Оба разбойника выпили. Сумасшедший же, попробовав, пить отказался:

- Не царский напиток!

Затем солдаты пригвоздили преступников к крестам, и воздвигли оные. Над Иешуа красовалась табличка с надписью: "Сей есть Царь Иудейский". Надпись эту читало много иудеев, поскольку место крещения преступников находилось вблизи Иерусалима, а написано было по-еврейски, по-латыни и по-гречески. Священники с фарисеями возразили Пилату:

- Напишите не "иудейский царь", а что он заявляет, будто он иудейский царь.

Но отягощенный обедом прокуратор лишь отмахнулся от чудаков как от назойливых мух:

- Что я написал, то написал.

Люди, проходившие мимо крещенного плотника, выкрикивали ему оскорбления и качали головами:

- А еще собирался разрушить Храм и в три дня его отстроить! Спаси хотя бы себя самого, если ты Божий сын! Покажи фокус - сойди с креста!

Священники и фарисеи тоже насмехались над Иешуа:

- Спасал других, - говорили они, - а себя спасти не может! Царь Израиля! Пусть он сойдет с креста, и тогда мы уверуем в него. Он полагался на Бога, так пусть Бог теперь спасет его. Ведь он называл себя Божьим сыном!

Один из крещенных разбойников выкрикивал плотнику оскорбления и предлагал:

- Разве ты не Мессия? Спаси себя и нас!

Другой же унимал собрата:

- Побойся Бога! Ты и сам осужден на то же. Но мы получили кресты по заслугам и крещены справедливо; а этот человек не сделал ничего плохого.

И он сказал сумасшедшему плотнику:

- Вспомни меня, Господи, когда придешь в свое Царство!

Даже на кресте Иешуа остался верен себе:

- Истинно говорю тебе - сегодня же будешь со мною в раю.

* * *

Казнь на кресте, несомненно, является жесточайшим способом умерщвления человека. Она появилась задолго до рождества сумасшедшего плотника, ее широко практиковали финикийцы, в том числе североафриканские, карфагеняне. У них-то римляне и позаимствовали крещение.

Осужденных нередко предварительно бичевали. Однако, по свидетельству евангелистов (Мф. 27:27-31 и Мк. 15:16-20), применительно к Иешуа римские солдаты ограничились плевками и несильными ударами посохом по голове; дисциплинированные легионеры побоялись убить тщедушного плотника еще до крещения, тем самым не выполнив приказ.

Палачи пригвоздили руки Иешуа к перекладине; он висел на гвоздях, вбитых в запястья. При этом опорой ему мог служить лишь гвоздь, которым к столбу прибили пятки: правую приставили к столбу, левую к правой и вбили один гвоздь. Дышать в подвешенном состоянии Иешуа не мог, для вдоха - выдоха ему приходилось выпрямляться, опираясь на гвоздь, которым прибили пятки. Это вызывало в них нестерпимую боль, и плотник вновь повисал на руках. Когда наступало удушье, он снова переносил тяжесть тела на пятки. И так все время...

Понятно, что такая "гимнастика на гвоздях" никак не способствовала общению Иешуа ни с товарищами по крещению, ни со зрителями; плотник лишь предостерег обывателей:

- Кто не возьмет креста своего и не разделит мою участь, тот не достоин меня (Мф. 10:38).

Около трех часов дня сумасшедший плотник завопил:

- Или, Или, лама савахфани?! - что значит: "Боже мой, Боже мой, зачем ты принес меня в жертву?!" - перевод "оставил", приведенный Матфеем (27:46) и Марком (15:34), лингвистически менее точен.

Некоторые из зрителей, услышав это, сказали:

- Он зовет Илию.

А другие говорили:

- Посмотрим, сойдет ли с небес юродивый Илия (4 Цар. 2:11), чтобы спасти иудейского царя.

Илия, конечно же, не появился. Но тщедушный, вконец обессилевший плотник недолго промучился на кресте. Издав предсмертный вопль, он в изнеможении повис на гвоздях и через несколько минут скончался от удушья (Мф. 27:50).

В тот день пьяный священник Зоровавель порвал храмовую завесу.

В двадцать восьмой раз воскрес апостол Фома. Войдя в Иерусалим, он явился многим; у некоторых отобрал деньги.

Случились и иные "чудеса" (Мф. 27:51-53).

Но не случилось главного чуда, ради которого зрители собрались на Голгофе: Царь Израиля не сошел с креста. Сочтя Иешуа обманщиком, разочарованные иудеи разошлись по домам.

* * *

Иосиф из Аримафеи пришел к Пилату просить труп плотника.

- Уже умер?! - удивился прокуратор. - Какой-то хилый царь...

Столь ранняя смерть крещенного сильно огорчила Пилата:

- Такому выродку следовало бы помучиться подольше.

Иосиф повторил просьбу о выдаче трупа Иешуа.

- Да пусть повисит хотя бы мертвый, - предложил прокуратор, - в назидание другим сектантам.

Иосиф не согласился:

- Нельзя оставлять на субботу труп на кресте!

- Предрассудок! - возразил Пилат.

Иосиф же продолжал выпрашивать труп Иешуа. Прокуратору надоело слушать набожного идиота:

- Ладно, забирай.

На Голгофе Иосифа поджидал Никодим. Старейшина принес пелёны из льняной ткани и около тридцати килограммов погребальной мази - смеси из древесной смолы и сока алоэ. Чудаки сняли с креста труп Иешуа, обмазали, запеленали согласно иудейскому похоронному обряду и отнесли в могильную пещеру, вырубленную в скале и ранее купленную Иосифом. Привалив ко входу большой камень, старейшина с фарисеем оправились в питейное заведение поминуть царя иудейского.

Мария, мать Иосии, по заданию апостолов следившая за набожными чудаками, видела место захоронения Иешуа (Мк. 15:47). Возвратившись домой, женщина тотчас отослала сына в Гефсиманию проинформировать апостолов о благополучном завершении этапа жертвоприношения.

7

- Его крестили?! - ужаснулся Иуда. - Боже мой...

- А что тут такого? - удивился Иосия. - Бог принял жертву.

- Не побрезговал, - усмехнувшись, добавил Фаддей.

- Тебе-то что до этого? - спросил Иуду князь апостолов.

- Да уж казнь больно жестокая, - ответил казначей, - мы так не договаривались. И статья закона Моисеева предусматривает...

- Ребята, пора! - перебил товарища Андрей.

Филипп, Варфоломей, Иаков Алфеев и Симон Кананит нехотя поднялись с подстилок. Им предстояло ночью проникнуть в могильную пещеру, распеленать и перезахоронить в другой могиле труп Иешуа.

- Иуда, выдай деньги сыну Марии, - распорядился Андрей.

Казначей отсчитал восемь денариев и бросил их под ноги Иосии; тот, рухнув на колени, поспешно собрал монеты.

"За такие деньги, парень, я бы зарезал и тебя, и твою мамашу", - со злостью подумал князь апостолов.

- Отведешь ребят к матери, - Андрей по-отечески обнял поднявшегося с колен и сияющего от счастья Иосию. - Шагайте, с Богом!

Марии надлежало указать место захоронения плотника.

После ухода Иосии с четверкой сектантов Андрей сказал казначею:

- Чудишь, Иуда. Нашел кого пожалеть...

- Человек все-таки, не собака! - возразил Иуда.

- Да он хуже собаки! - вспылил Первозванный. - Собака - друг человека! А с сумасшедшего что толку? Ни украсть, ни посторожить! Без нас этот бродяга и болтун давно бы умер голодной смертью! Мы его три года кормили и поили, одевали и обували, нянчились с ним, как с дитем неразумным! Поделом ему!

Иуда не согласился:

- Казнь на кресте ужасна, Иешуа не заслужил такую мучительную смерть!

Андрей пожал плечами:

- Мы его не мучили...

- Да! - воскликнул казначей. - Мы всего-то обрекли на мучения несчастного, больного на голову человека.

- Уж не раскаялся ли ты, Иуда? - пошутил Матфей.

Это была скверная шутка.

Симон с Андреем переглянулись. Братья без слов поняли друг друга.

- Ребята, - сказал князь апостолов, - залогом успеха в нашем эпохальном деле является лишь абсолютная надежность всех его участников. Мы не можем допустить, - Петр поднялся с подстилки, - чтобы из-за одного жалостливого дурака не состоялось чудо воскресения.

- Дурак апостолам не товарищ, - согласился Фаддей, - но свидетель опасный.

- Да вы что? - испугавшись, Иуда встал с циновки, держа в руках апостольскую казну, внушительных размеров ящик с прорезью на крышке для сбора добровольных пожертвований.

Остальные апостолы тоже поднялись.

Самое время бежать, но Иуду подвела жадность - даже в минуту смертельной опасности он не решился расстаться с казной. А надо было бросить денежный ящик и смываться, ведь бегал он неплохо...

- Ты ненадежен, - сказал Андрей. - И поэтому мы подстрахуемся.

- С Богом тебе будет лучше, - вынес приговор князь апостолов.

Подойдя к Иуде, Симон сунул руку за пояс, но вытащить нож не успел; казначей пнул его в пах, и Петр, сложившись пополам, рухнул на землю. Взвизгнув, Андрей бросился на Иуду, но, получив денежным ящиком по голове, прилег неподалеку от брата.

Этот удар стал роковым в судьбе Первозванного: мозг апостола не выдержал сильнейшего сотрясения. В дальнейшем Андрей будет чудить и дочудится до андреевского креста, на котором повиснет за совершение многочисленных тяжких преступлений.

Иуда отчаянно сражался за свою жизнь, но силы противоборствующих сторон были слишком неравны. На казначея набросились сразу четверо сектантов: Матфей, Фаддей и сыновья Зеведеевы, Иаков с Иоанном. В конце концов апостолам удалось повалить Иуду на землю и задушить.

- Надо бы спрятать труп, - сплюнув на покойника, сказал Иаков.

- А давайте его повесим, - предложил Матфей.

- Да он и так мертвее мертвого, - удивился Иоанн. - Зачем вешать жмурика?

- А затем, - объяснил Матфей, - что якобы не мы его убили, а он сам повесился. Предал Мессию, раскаялся и повесился. Это - для потомков. Факт предательства скрыть не удастся, слишком много свидетелей. Но мы вину свалим на мертвеца. И я в своей евангельской сказке напишу, что Иуда предатель, раскаявшийся и повесившийся предатель!

- Хорошо придумал, молодец! - похвалил коллегу евангелист Иоанн Зеведеев, впоследствии прозванный Богословом. - Я тоже напишу.

- Ну уж нет! - пожадничал Матфей. - Это моя идея! Не посягай на чужую интеллектуальную собственность. Свои сказки сочиняй сам.

Действительно, по другой апостольской версии у Иуды лопнул живот и его внутренности выпали (Деян. 1:18).

Когда стало смеркаться, апостолы вынесли труп Иуды из Гефсиманского сада и повесили его на осине, одиноко стоящей у дороги в Вифанию.

* * *

Ночью Мария привела аферистов в могильную пещеру Иешуа.

Ни прокуратору, ни первосвященнику не пришла в голову мысль выставить охрану у места захоронения казненного преступника. Пилат, смотревший на жизнь как на молнию между двумя безднами небытия, посчитал, что казненный выродок исчез навсегда. Исчез, как будто его никогда и не было.

Каиафа полагал, что апостолы, за тридцать денариев сдавшие плотника, попросту с выгодой избавились от надоевшего им руководителя. Им незачем воровать труп; уж если не понадобился живой, то мертвый не нужен и подавно. Что пользы с трупа?

Ах, как же оба заблуждались!

Христиане беспрепятственно проникли в могильную пещеру, при свете факелов распеленали тело и, обернув покойника полотном, отнесли на другой конец кладбища, где и захоронили в заранее приготовленной могиле.

* * *

По прошествии субботы, по заповеди Господней являющейся днем покоя (Исх. 20:10), к месту захоронения Иешуа направилась делегация женщин с благовониями для помазания трупа бывшего плотника. Возглавляла процессию аферистка Мария, мать Иосии, а за ней шли набожные чудачки Мария Магдалина, мать Иакова Мария и Соломия, прозванная Немытой. По дороге женщины спрашивали друг друга:

- Кто же откатит нам камень от входа в гробницу?

Но когда они пришли, то увидели, что камень уже отвален.

- Ну надо же... - притворно удивилась аферистка Мария.

И вошедшие в могильную пещеру еврейки обнаружили лишь кучу грязных пелён. Труп Иешуа исчез.

- Украли! Украли нашего Господа! - запричитали набожные чудачки.

Тут в гробницу вошел похожий на бродягу мужчина средних лет. Женщины испугались, но незнакомец их успокоил:

- Не бойтесь, я ангел Божий.

- Где же труп Иешуа? - спросила у него Мария Магдалина.

Ангел удивился:

- Что вы ищете живого на кладбище? Он воскрес! Его нет среди мертвецов. Вспомните, что говорил вам князь апостолов: "Сын Божий будет предан в руки грешников, казнен и на третий день воскреснет".

Ангел отнял у женщин благовония и выгнал из гробницы.

- Идите и скажите его ученикам: "Он будет ждать вас в Галилее; там вы его увидите, как говорили вам апостолы".

Обрадованные женщины пустились в обратный путь. Вскоре они повстречали актера сирийца Кариона, нанятого Симоном на роль воскресшего Мессии.

- Учитель! - воскликнула аферистка Мария.

- Нет, это не Иешуа, - возразила Мария Магдалина.

Аферистка возмутилась:

- Разуй глаза, Мария! Это воскресший Иешуа!

Карион подтвердил:

- Да, я воскресший Мессия.

Но Мария Магдалина не узнала Иешуа (Ин. 20:14). Не узнали его и остальные набожные чудачки.

- Ты совсем непохож на Учителя, - сказала Саломия.

- Совсем! - подтвердила Мария, мать Иакова.

Карион разъяснил женщинам:

- Мой небесный Отец воскресил меня в новом, нетленном теле. А поскольку новое тело нетленно, оно и отличается от старого, тленного тела. В прежнем теле я умер, а в этом воскрес и уже никогда не умру. Буду жить вечно!

В вечность актеру скоро предстояло уйти. По апостольскому сценарию воскресшему Мессии следовало лишь "засветиться" в Палестине, после чего отправиться вслед за плотником, к небесному Отцу.

- А где старое тленное тело? - спросила Мария Магдалина.

- Истлело, - ответил Карион.

- Так быстро?! - изумилась бывшая блудница.

- Конечно, - сириец улыбнулся. - Для Бога нет ничего невозможного.

Ссылка на всемогущество Господа рассеяла сомнения душевнобольных женщин. Они подошли к Кариону и поклонились ему. Тогда актер сказал набожным чудачкам:

- Никого не бойтесь. Идите и скажите моим ученикам, чтобы они шли в Галилею, там они меня и увидят.

Апостолы побоялись явить воскресшего Мессию жителям Иерусалима. В логове иудейского жречества фокус воскресения не мог остаться безнаказанным. А вот на севере Палестины, населенной этническими сирийцами, иудаизм не пустил глубоких корней, поэтому ересь Иешуа бен Пандиры здесь нашла благодатную почву. Туда и отправились аферисты.

* * *

В тот же день ученики Иешуа Клеопа и Натан держали путь в деревеньку Эммаус, что расположена в одиннадцати километрах от Иерусалима. И когда они говорили и спорили о случившемся, к ним присоединился сам Мессия. Клеопа и Натан поздоровались с Карионом, но не признали в нем Учителя (Лк. 24:13-16). Что неудивительно - между "учителями" не было внешнего сходства (Мк. 16:12).

Иешуа был мизерного роста и с таким некрасивым лицом, что оно вызывало отвращение, в него хотелось плюнуть. Вот почему римские солдаты плевали в лицо плотнику (Цельс, "Правдивое слово", III, 4, 84). Примечательно, что именно в уродстве Иешуа многие иудеи усматривали доказательство его божественной сущности: "Он взошел пред Господом, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в нем ни вида, ни величия; и мы видели его, и не было в нем вида, который привлек бы нас к нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от него свои лица. Он был презираем, и мы ни во что не ставили его. Но он взял на себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что он был поражаем, наказуем и уничижён Богом" (Ис. 53:2-4).

Кроме того, на мутантном лице Иешуа отсутствовала растительность, и до VIII века его всегда изображали безбородым. А когда до отцов церкви дошло, что безбородый семит - явление аномальное, Мессия "обзавелся" бородой. Но даже во времена позднего средневековья иногда появлялся безбородый лик Иешуа, в частности, на фреске Микеланжело "Страшный суд". Стоит отметить, что художник, будучи ярым приверженцем платонизма, все же согрешил против истины и изобразил Иешуа красивым мужчиной. Чем вызвал неописуемый гнев римского папы и прочих иерархов церкви.

Карион же не был ни уродом, ни мутантом. Апостолы и не старались найти двойника казненного плотника. Посчитали, что сойдет и так.

Актер спросил путников:

- О чем это вы говорите?

Они остановились с печальными лицами.

- Ты, видимо, не был в Иерусалиме, - сказал Клеопа, - и не знаешь, что произошло в эти дни.

- Не знаю, - Карион пожал плечами. - А что произошло?

- Да все это с Иешуа из Назарета, - ответил Клеопа. - Он был пророком, сильным пред Богом и перед людьми в словах и делах. Священники, фарисеи и старейшины осудили его на смерть, а римляне казнили на кресте. А мы надеялись, что именно он должен освободить народ Израилев. Но вот уже третий день, как все это произошло. Однако некоторые из наших женщин удивили нас...

- Очень удивили! - перебил спутника Натан. - Они пошли сегодня рано утром к могильной пещере Иешуа, но, не найдя там его труп, вернулись и рассказали нам, что им явился ангел, возвестивший, что царь иудейский жив. А потом женщины встретили самого Иешуа! Тогда некоторые из наших друзей пошли к гробнице и нашли там все так, как рассказали сестры. Но Иешуа они не видели.

Карион притворно удивился:

- Как же вы глупы, как медленно соображаете! Разве не должен был Мессия пострадать и затем войти в свою славу?!

И, начав от Моисея и всех пророков, актер "объяснил" чудакам, что было сказано о Спасителе в ветхозаветных писаниях.

Когда путники подошли к деревне, Карион притворился, будто хочет идти далее, но ученики стали уговаривать его:

- Останься с нами, ведь уже вечер.

Актер согласился, и втроем они вошли в дом Натана. За столом Карион взял хлеб, благословил его, разломил и раздал ученикам и домочадцам. Затем театрал "признался" в том, кто он такой, и рассказал всем о своем чудесном воскресении в новом нетленном теле. У Натана и Клеопы "открылись" глаза, и они "узнали" Иешуа Мессию. Но последний "неожиданно" "исчез" (Лк. 24:29-31): крупная и физически сильная супруга Натана, сообразив, что имеет дело с шарлатаном, схватила актера за волосы и вытащила его из дома.

- Поищи дураков в другом месте! - промолвила женщина и сопроводила свой совет весьма болезненным пинком.

- Горек хлеб актера, - посетовал Карион, потирая ушибленную ягодицу.

Опасаясь подобных инцидентов, театрал по пути в Галилею более не решался играть роль воскресшего Мессии. Даже возвратившись на родину, сириец некоторое время помалкивал о своем божественном происхождении, вплоть до встречи с апостолами на берегу Тивериадского озера.

* * *

- А где Иуда? - спросил Фома. "Воскресший мертвец" задержался в Иерусалиме, пугая тамошних жителей, и присоединился к подельникам лишь в Галилее.

- Повесился, - ответил евангелист Матфей. - Раскаялся в содеянном и повесился.

- Не верю! - воскликнул апостол. - Не может быть, чтобы человек, в молодости убивший своего отца и сожительствовавший с матерью, вдруг повесился из-за какого-то сумасшедшего! Быть такого не может!

- Фома неверующий, в этой жизни все может быть, - философски заметил Фаддей.

- У Иуды "поехала крыша", - объяснил Симон, - ему явился призрак Иешуа и приказал повеситься.

- Ой! - испугался Фома. - А если призрак явится мне?!

- Пошли его подальше, - посоветовал Иоанн.

Апостолы рассмеялись. Улыбнулся и Андрей, после сотрясения мозга выглядевший неважно.

- Я серьезно, - обиделся Фома. - Может, эта болезнь заразная! Недаром в народе говорят: "С кем поведешься, от того и наберешься".

- Заразная? - Симон помрачнел, вспомнив о своих слуховых галлюцинациях в Гефсиманском саду. - Тогда мы все заразились...

Действительно заразились! А болезнь-то смертельно опасная!

Из одиннадцати апостолов лишь Иоанн Зеведеев умер своей смертью, да и то в ссылке. На острове Патмос окончательно чокнувшийся евангелист вступил в ожесточенную борьбу с силами ада, одолел их в своей больной голове и написал Апокалипсис. За что и был прозван святым Иоанном Богословом. От него мир "узнал" число "Зверя" - пресловутые три шестерки.

Другому евангелисту, Матфею, по приговору суда палач отрубил голову; именно так в Палестине казнили убийц.

К обезглавливанию был приговорен и брат Иоанна, апостол Иаков.

Два апостола не дожили до суда. Разъяренные обыватели вздели Фому на копье, а Фаддея использовали в качестве живой мишени при стрельбе из луков.

Симона, Андрея, Филиппа, Варфоломея, Иакова Алфеева и Симона Кананита постигла участь шизофреника из Назарета - как врагов рода человеческого этих апостолов развесили на крестах.

Иешуа с того света будто посмеялся над князем апостолов: "Сатана!" (Мф. 16:23). Симон повис вниз головой на перевернутом, так называемом "сатанинском" кресте.

* * *

У Тивериадского озера Карион явился трем ученикам и четырем апостолам (Ин. 21:1). Произошло это так.

Нафанаил, Иаред, Авиуд, Симон, Фома, Иаков и Иоанн Зеведеевы собрались, ожидая воскресшего Мессию.

- Рыбы хочется, - сказал Симон.

- Налови, - предложил Иоанн. - Мы тоже поедим.

- Нашел молодого, - проворчал князь апостолов.

Тогда Иаред предложил компромиссный вариант:

- Если мы все станем ловить рыбу, тогда никто не обидется.

Апостолы и ученики согласились. Они похитили лодку и сеть, но в ту ночь ничего не поймали.

Рано утром Карион вышел на берег, но рыбаки не узнали актера.

- Мужики, ну как, есть у вас рыба? - закричал артист.

- Нет, - ответил Авиуд.

- Проваливай, пока не получил веслом по голове! - добавил Фома, раздосадованный неудачной рыбалкой.

- Идиоты! - вспылил Карион. - Забросьте сеть с правого борта!

"И в самом деле", - подумали горе-рыбаки. Они опустили невод и поймали-таки немного рыбы, аккурат на завтрак.

- Это Господь! - воскликнул Иоанн.

Как только Симон услышал о том, что на берегу стоит воскресший Мессия, он накинул на голое тело одежду и прыгнул в воду. Остальные сектанты поплыли за ним на лодке.

- Приготовьте завтрак, я сильно проголодался, - велел Карион.

Пока ученики разжигали костер, князь апостолов Симон-Петр подошел к суденышку и оглядел сеть.

- Тьфу, - с плевком и досадою произнес он, глядя на улов, - и угораздило же промаяться всю ночь из-за такой мелюзги!

В чужих сетях Симон "ловил" рыбу покрупнее...

Никто из "рыбаков" не спросил у актера: "Кто ты?" Они знали, кто. Апостолы, нанявшие Кариона, без труда убедили душевнобольных учеников, что перед ними сын Божий в новом нетленном теле. Это было уже третье явление театрала в роли воскресшего Иешуа (Ин. 21:1-14).

8

В Галилее Карион осмелел. В компании апостолов он явился сотням людей, и большинство из них уверовало в чудо воскресения. Немногих же усомнившихся аферисты жестоко избили палками. Когда число узревших Господа перевалило за половину тысячи (1 Кор. 15:6), Симон с Андреем решили, что актеру пора на небо.

- Важно не переиграть, - сказал князь апостолов.

- Для актера главное - вовремя покинуть сцену, - добавил Андрей.

- А свидетели? - спросил Филипп. - Возле Кариона постоянно ошиваются ученики.

- Из сумасшедших оставим лишь Нафанаила, Иареда и Авиуда, - ответил Андрей. - Остальные ученики разойдутся свидетельствовать о воскресении Иешуа Мессии.

- Разойдутся ли? - усомнился апостол. - От сумасшедших можно ожидать чего угодно!

- Господь даст им команду, - успокоил товарища Первозванный, - и ее выполнение проконтролируют четыре апостола.

- Я в их числе? - поинтересовался Филипп.

- Нет, ты...

- Мы навестим хромого Левия, - перебил брата Симон, - это недалеко отсюда. Возвратимся вечером.

- Да, - подтвердил Андрей. - Сегодня мы основательно отметим сороковой день воскресения Мессии, и к вашему возвращению будем в весьма хорошем состоянии. А с нами Карион дойдет до необходимого для вознесения состояния, - апостол улыбнулся. - Нетленное тело Господа не может истлеть, посему актера скормим рыбам.

- Вместе с учениками? - спросил Филипп.

- Нет-нет! - поспешно ответил Андрей. - Свидетели на то и свидетели, чтобы засвидетельствовать вознесение Господа на небо!

- Это как? - не понял Филипп.

- Брат знает, как! - Симон ладонью легонько хлопнул апостола по спине. - Пошли, старина Левий заждался...

Когда апостолы ушли, Андрей присоединился к находившейся неподалеку компании сектантов. Карион важно поучал сумасшедших:

- Не всякий, говорящий мне: "Господи, Господи", войдет в Небесное Царство, но лишь тот, кто исполняет волю моего небесного Отца. В день моего воцарения многие скажут мне: "Господи! Да разве не мы пророчествовали от твоего имени, разве не изгоняли твоим именем демонов и не показывали фокусов?" Но я отвечу им: "Я никогда не знал вас, прочь от меня, беззаконники!"

Берегитесь лжепророков. Они приходят к вам в овечьих шкурах, внутри же они хищные волки. Их вы узнаете по их плодам. Собирают ли с терновника виноград или с чертополоха инжир? Хорошее дерево приносит хороший плод, а гнилое дерево и плод приносит негодный. На хорошем дереве не бывает плохих плодов, а на плохом дереве не бывает хороших. Каждое дерево, не приносящее хороших плодов, срубают и бросают в огонь. Итак, вы узнаете лжепророков по плодам.

Входите через узкие ворота. Путь, ведущий к погибели, широк, ворота просторны, и многие идут по этому пути. Ворота же и путь, ведущие в Небесное Царство, очень узкие, и лишь немногие находят их.

Мое Царство подобно спрятанному в поле кладу. Когда человек находит клад, он молчит об этом, но, счастливый, идет и продает все, что имеет, для того, чтобы купить это поле и овладеть кладом. Вы уже нашли узкие ворота в Небесное Царство, так что продавайте свое имущество и покупайте входные билеты (Мф. 13:44-46)!

Ученики без энтузиазма отнеслись к предложению Кариона.

- Не скупитесь! - воскликнул актер. - Бог не любит жадных! Не копите сокровищ на земле, где моль и ржавчина разрушают их, где воры могут проникнуть в дом и украсть их. Копите ваши сокровища на небесах, где ни моль, ни ржавчина их не разрушат, куда никакой вор не проникнет и не украдет. Там, где ваше сокровище, там будет и ваше сердце. Никто не может служить двум господам. Вы не можете служить и Богу, и богатству! Посему говорю вам: заботьтесь о душе, а не о теле; живите впроголодь, не заботьтесь о пище; вам не нужна одежда, ходите голыми. Вам нужно лишь Небесное Царство (Мф. 6:19-33)!

- Карион неплохо освоил царскую роль, - заметил Матфей, сидевший рядом с Андреем. - Жаль такого актера пускать на корм рыбам.

- Жаль, - согласился апостол. - Он приносит неплохие барыши.

- Может, повременим с ликвидацией? - предложил евангелист.

- Это невозможно, - ответил Андрей. - Нас могут арестовать уже в ближайшие дни, а с Карионом факт мошенничества налицо.

- А без него? - спросил Матфей.

- Без него, - Первозванный усмехнулся, - власти сочтут нас сказочниками, и только. А актер - это серьезная улика!

- Да, - вздохнул евангелист, - улика.

- Учитель, - спросил у Кариона один из сектантов, - если я куплю билет в Небесное Царство, то когда смогу в него войти?

- Как только предъявишь билет архангелу-билетеру, стоящему у ворот Небесного Царства, - ответил актер. - И вы, - он обратился к остальным ученикам, - торопитесь купить входные билеты. Небо не безгранично, всем места не хватит!

Сектанты заволновались, сумасшедшим хотелось на небо.

- А вот и лодка, - тихо сказал Матфей.

- Где? - оживился Андрей.

Евангелист грязным перстом указал на приближающееся к берегу рыбацкое суденышко, на котором из Капернаума возвращались их подельники с учениками.

- Видишь?

- Ага, - отозвался апостол. - Скажи актеру, чтобы поскорее отослал сумасшедших.

Матфей толкнул Кариона локтем и выразительно посмотрел ему в глаза; тогда театральный деятель продолжил проповедь:

- Жатвы много, а работников мало. Поэтому просите хозяина жатвы, чтобы он выслал работников на свою жатву.

Идите! Вот, я посылаю вас, как ягнят в волчью стаю. Не берите с собой ни кошелька, ни сумки, ни сандалий, и не останавливайтесь по дороге, чтобы поговорить с кем-либо. Идите в жилища и благовествуйте хозяевам и домочадцам!

Когда вы войдете в дом, скажите вначале: "Мир этому дому". Если в том доме живет нормальный человек, то он не будет слушать ваши рассказы о воскресших мертвецах и прогонит вас. Но если хозяин такой же, как вы, он уверует. Оставайтесь в том доме, ешьте и пейте, что вам дадут, потому что работник заслуживает вознаграждения.

Когда войдете в город и вас там примут, то ешьте и пейте, что вам предложат. При свидетелях исцеляйте друг друга, показывайте и другие фокусы, какие умеете. И проповедуйте жителям о том, что Царство Бога приблизилось к ним.

Если же вы войдете в какой-либо город и там над вами лишь посмеются, то идите по его улицам и говорите: "Даже пыль вашего города, что пристала к ногам нашим, мы стряхиваем - пусть она вам и останется. Но знайте - Царство Божье уже близко!" Я говорю вам, что в день Божьего суда Содому будет легче, чем тому городу.

Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида! Потому что если бы в Тире и Сидоне были продемонстрированы те же фокусы, что и тебе, то они бы давно раскаялись, оделись бы в лохмотья и сидели в пепле. Но в день Божьего суда Тиру и Сидону будет легче, чем вам. И ты, Капернаум, будешь ли вознесен до небес? Нет, ты будешь сброшен в ад!

Тот, кто слушает вас, слушает меня, и кто отвергает вас, тот отвергает меня; а кто отвергает меня, тот отвергает и моего небесного Отца.

Я дал вам власть наступать без вреда для вас на змей и скорпионов и преодолевать всю силу врага. Демоны подчинятся вам, когда вы прикажете им моим именем! Но радуйтесь не тому, что духи подчинятся вам, а тому, что ваши имена записаны на небесах, в книге моего небесного Отца. Радуйтесь!

Сумасшедшие обрадовались.

- Благовествуйте! - приказал актер. - Вас поведут мои апостолы!

Матфей, Симон Кананит и оба Иакова, Алфеев и Зеведеев, распределили между собой сумасшедших, после чего группами по шесть - восемь человек сектанты покинули земное пристанище Господа.

- Блаженны душевнобольные, - цинично заметил Карион.

- Блаженны, - согласился Андрей, - ибо у них есть Царство Небесное (Мф. 5:3).

Наконец возвратились другие апостолы с тремя учениками. Сектанты выгрузили на берег кувшины с вином и корзины со снедью. Вечно голодный скиталец-актер был поражен обилием и разнообразием купленных апостолами продуктов:

- Это все нам?!

- Нам, нам, - подтвердил Варфоломей.

- По царю поминки, - пояснил Иоанн. - Царские!

"Так можно и уверовать", - сглотнув слюну, подумал Карион.

По договоренности с апостолами актер должен был играть роль воскресшего Мессии в течение сорока дней, а затем навсегда покинуть Палестину. Будь Карион чуточку умнее, он бы не связался с шайкой аферистов и уж тем более не взялся бы за роль, обрекавшую его на "небожительство". Ибо божество, по определению, является обитателем потустороннего мира, то есть мира небытия, находящегося по ту сторону человеческой жизни. Позарившись же на денарии апостолов, артист пропал ни за грош; и в античные времена неумные люди гибли за металл!

Когда сектанты собрались возле "поминального стола", Карион произнес тост:

- Перед вами вино и закуска, ниспосланные Богом. Скитаясь по пустыне, ваши предки питались манной кашей, поэтому умерли. А вот эта, сошедшая с небес пища такова, что вкушающие ее никогда не умрут.

Апостолы подтвердили:

- Будем жить вечно!

- Вот здорово! - обрадовались ученики.

Актер взял в руки чашу с вином. Его примеру последовали сектанты.

- Это вино является моей кровью. Выпьем!

Все выпили, до дна.

- Хороша кровь твоя, Господи, - заметил Авиуд.

- Хороша, - согласился Карион и потянулся к закуске. - Это мое тело, ешьте его!

Сектанты закусили телом Господа. Похвалили:

- Вкусно!

- Я есмь вино и закуска, - сказал Карион. - Истинно, истинно говорю вам: если не станете пить мою кровь и закусывать моим телом, то не будете жить вечно. Ясно?

- Ясно, Господи, - ответили сумасшедшие. - Мы хотим жить вечно, посему будем регулярно пить твою кровь и закусывать твоим телом.

Андрей наполнил чаши; христиане выпили и закусили. А театрал тем временем продолжил выступление:

- Тело мое есмь истинная пища, а кровь есмь истинное питие. Едящий мое тело и пьющий мою кровь пребывает во мне, и я в нем. Как послал меня небесный Отец, и я живу с Отцом, так и едящий меня жить будет мною. Едящий мое тело и пьющий мою кровь станет жить вечно, я воскрешу его в последний день (Ин. 6:47-57).

- Господи! - воскликнул Авиуд. - Я не понял! Если мы будем жить вечно, то при чем здесь воскресение? Ты что, будешь воскрешать живых?

- Конечно, - ответил Карион. - Мертвых уже не воскресить ни Богу, ни Сатане. Понял?

- Не понял! Ты же воскрес!

- Давайте выпьем, - предложил Андрей, - выпьем Божьей...

- Погоди, - перебил апостола Авиуд. - Господи, объясни мне, бестолковому!

- Хорошо, - согласился актер. - Я не умер. Боги не умирают! Я уснул на кресте, а в могильной пещере проснулся.

- В новом нетленном теле? Как это возможно?

"Черт возьми! - со злостью подумал Андрей. - Сейчас артист все испортит. Надо было утопить его раньше, и трезвого!"

Однако Карион с честью вышел из щекотливого положения:

- Тело является всего лишь одеждой для души. Я переоделся! Так и вы уснете, а я вас переодену в новые нетленные тела и разбужу! Ты меня понял, Авиуд?

- Понял, - неуверенно ответил сумасшедший.

- Умирает лишь душа согрешающая (Иез. 18:4), - актер постарался рассеять последние сомнения ученика. - Вы же безгрешны, потому что поверили мне. Значит, соблюдая ритуал поедания моего тела и пития моей крови, будете жить вечно - в новых нетленных телах.

- Так давайте же пить и закусывать, - предложил Андрей, - и не будем отвлекаться на разговоры.

Апостолы дружно поддержали товарища:

- Не будем базарить, но насладимся кровью и телом Господа, чтобы в новых нетленных телах иметь жизнь вечную!

* * *

По завершении трапезы, когда все ее участники уже были изрядно пьяны, Карион сказал сектантам:

- Мне дана всякая власть на небе и на земле. Я, Господь Бог ваш, повелеваю вам идти и учить народы Палестины, крестить их во имя мое, моего небесного Отца и Святого Духа. Кто уверует и крестится, будет спасен; а кто не уверует, низвергется в ад.

Да будет так: ученики останутся учить в Галилее, а апостолы возвратятся в Иерусалим и пребудут в Святом граде до тех пор, пока не получат силу свыше. Я же взойду на небо и сяду по правую руку Бога.

Сумасшедшие опечалились:

- Ты покидаешь нас, Господи.

Актер утешил сектантов:

- Ненадолго! Я скоро вернусь, ибо близок день моего второго пришествия на грешную землю (Мф. 16:28). Скоро вы узрите Царство Божие, пришедшее в силе (Мк. 9:1).

Нафанаил спросил актера:

- Как скоро, Господи? Сколько нам ждать?

Карион рассердился:

- Не ваше дело знать времена и сроки, которые небесный Отец установил своею властью! Когда на вас сойдет Святой Дух, вы получите силу и будете моими свидетелями в Галилее, по всей Иудее, в Самарии и до краев земли.

Артист поднял руки и благословил апостолов и учеников. С трудом поднявшись с подстилки, Карион нетвердым шагом стал отдаляться от сектантов и вскоре скрылся за близлежащим холмом.

* * *

Когда Симон с Филиппом возвратились от хромого Левия, у "поминального стола" лежал лишь пьяный Андрей. Остальные сектанты, утомленные плаванием в Капернаум, после трапезы разбрелись по шалашам.

- Где Карион? - спросил князь апостолов.

- Отдыхает, там, - брат рукой указал направление.

Тогда Филипп отправился за холм и вскоре вернулся с актером.

Симон наполнил чаши.

- Тост, пожалуйста, - попросил Андрей.

- За тех, кто ловит дураков! - предложил Филипп.

- За нас! - поддержал товарища князь апостолов.

Они выпили. Для Андрея эта чаша оказалась лишней. Ощутив рвотный позыв, он едва успел отбежать от "стола" и в несколько приемов низверг на землю содержимое желудка.

"Сколько добра перевел, - сожалением подумал Симон, - подлец!"

Когда Андрей ушел, актер спросил у Петра:

- Ты меня уважаешь?

Князь апостолов ответил утвердительно.

- Тогда паси моих ягнят, - сказал Карион.

- Кого?! - не понял уголовник.

- Ягнят! - повторил театральный деятель.

- У тебя есть ягнята? - удивился Симон.

- Будут! - решительно заявил Карион. - Я займусь животноводством.

- Рыбоводством, - поправил актера Филипп.

Князь апостолов рассмеялся.

- Нет! - воскликнул Карион. - Не люблю рыбу!

"Зато она любит тебя, - подумал Петр, - откушает с удовольствием".

- Я люблю мясо, - пробурчал артист.

- Выпьем за мясо! - предложил Филипп. - И мясом закусим!

Выпили, закусили. Тут сильно захмелевший Карион уже во второй раз спросил у князя апостолов:

- Ты меня уважаешь?

Симон ответил:

- Конечно! Ты же знаешь, как я тебя уважаю! Я грамотных всех уважаю!

Тогда актер предложил уголовнику позаботиться об овцах. Князь апостолов согласился:

- Позабочусь.

А затем Карион в третий раз спросил у Петра:

- Так ты меня уважаешь?

Уголовника огорчило такое "переспрашивание":

- Ты же сам знаешь, как сильно я тебя уважаю. Потому и взял на роль воскресшего мертвеца.

Актер недоверчиво покачал головой и молвил:

- Симон, брось сумасшедших. С ними ты сам рехнешься. Лучше паси овец! Говорю тебе истину: когда ты был молод, то сам подпоясывался и шел, куда хотел; но когда ты состаришься, то протянешь руки, и другой подпояшет тебя и поведет туда, куда ты не захочешь.

Карион словно знал, какою смертью апостол Петр прославит химеру!

Симон поднялся с подстилки:

- Пора спать.

- Пора, - согласился театрал.

Петр с Филиппом помогли актеру встать и, поддерживая его за руки, повели к лодке. В ней Карион намеревался заночевать, а утром отплыть в Вифсаиду.

Увы, для артиста эта рыбацкая лодка стала погребальной ладьей, на ней он отправился в свой последний путь, к рыбам.

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)